Правление права и правовое государство в соотношении знаков и значений. Монография. Константин Викторович Арановский
– исполнение чаяний или просто правомерный избирательный результат? Лелеяли граждане в себе какую-нибудь волю прежде голосования, была ли она долгой и определенной, а если была, то внушили они ее потом депутатам в политических, финансовых, законодательных поручениях? Если вдруг это все и вправду поручили, создают ли потом выборные лица из поручения акт «общей воли»? Или все же победившее большинство, его представительство в легислатуре и разные чины принимают решения по праву законной власти в столкновениях, разобщенные на коалиции, в компромиссах, притом что избиратели решений этих не чаяли ни в ясных пожеланиях, ни в темных мотивах?164 Возьмем хотя бы вопросы жизни, смерти и семьи, где каждый, кажется, что-нибудь знает и что-либо определенно предпочтет, в отличие от росписи расходов, торговых балансов и панашированных систем. Даже в столь ясных вопросах граждане, если не подчинять свое мнение начальству, по отдельности нипочем не сойдутся в рациональном общем мнении и решении ни на выборах, ни в парламентских голосованиях. Это не мешает, однако, решать, законны или нет смертная казнь, эвтаназия или однополый «брак», а решения эти обязывают законностью, а не заключенной в них общей волей. И когда бы множество электоральных настроений вдруг собралось на время разом во что-нибудь целое, как бы это целое показало себя, например, в бикамеральных парламентах и тем более при действительном разделении властей, особенно в обстановке двухпартийности? Даже при однопалатном парламентском верховенстве, которое по видимости не исключает единства главных решений, что именно эти решения создает, что делает их законными и что общего у голосующих по ним разных фракций – единая законодательная воля или же единое согласие следовать общим правилам, оставаясь каждый при своем?
Верховенству права, в общем-то, достаточно простого электорального эффекта с образованием в итоге законной власти, хотя бы потому, что она во всяком случае лучше беззаконной и насильственной, а не оттого, что эта власть хороша всякий раз по составу, созвучна народным чувствам и отзывается непременно общим благом, как того хотели в народных голосованиях. Правление права не отнимет власти у законных ее носителей только оттого, что те не пользуются общим сочувствием и действуют плохо. Законную власть положено терпеть, даже когда она неудачлива, расходится с влиятельными ожиданиями публики, раздражает мнимыми и действительными ошибками, неприемлема по эстетике и по стилю. Жизненный опыт и ум готовы иногда предложить что-нибудь получше, чем делает законная власть, и предпочесть ей что-нибудь не столь законное, зато эффективное и яркое. В правлении права, однако, это неприемлемо, причем не по рассудочному предпочтению, а в безотчетном отрицании. А. Иннс писал: …«Англичане предпочтут, чтобы ими плохо управляли, но свои законные представители, чем процветать под властью, на которую право берут мечом».165 Можно, конечно, думать, что законное и так всегда полезно само по себе, но доказательств этому найдется