Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве. Монография. Дмитрий Евгеньевич Богданов
видно из анализа данного дела, Президиум ВАС РФ сделал обратный шаг в сторону либеральной трактовки сущности справедливости, так как, не установив прямых доказательств сговора менеджмента завода с представителями компании-контрагента, т. е. процедурной несправедливости (неравенства преддоговорных возможностей), по сути, признал действительным явно убыточный, неэквивалентный договор.
Таким образом, Президиум ВАС РФ проследовал в фарватере либерального учения. Как указывает в связи с этим профессор Коллинз, данное учение основывается на том, что система договорного права, приверженного принципу свободы договора, не должна контролировать договорную справедливость. Не имеет значения, что покупатель заплатил непомерную цену либо продавец получил чрезвычайно мало, принцип свободы выбора условий договора должен запрещать интервенцию, направленную на восстановление баланса в обязательствах. Право должно рассматривать исключительно вопросы процедурной справедливости, чтобы свобода сторон договора не была ограничена понуждением, насилием, обманом, злоупотреблением доверия и другими подобными факторами124.
Однако не является ли подобная трактовка договорной справедливости излишне однобокой, не скрывает ли мерцание процедурной грани справедливости мрак эгоизма и наживы? Как видно из приведенного примера, последовательная реализация судом исключительно процедурного аспекта договорной справедливости может потворствовать антисоциальному поведению, которое еще Аристотель обозначал как несправедливое и алчное125.
В связи с этим представляется верным вывод Стивена Смита, что субстантивно (материально) несправедливый договор не относится к такому сорту договоров, которые должны быть поддержаны правом126. Действительно, общество заинтересовано в обоюдной прибыльности, а не убыточности договоров, особенно в сфере предпринимательских отношений. Рыночный оборот должен быть сферой делового сотрудничества, направленного на достижение общего социального блага, а не полем войны и алчной наживы.
Как справедливо отмечает Е.В. Богданов, «присутствие публичной компоненты в предпринимательских договорах имеет принципиально отличное значение от общегражданских договоров: прежде всего она направлена на обеспечение таких общественных интересов, как прибыльность предпринимательской деятельности, удовлетворение общественных потребностей в товарах, работах, услугах и т. д., реализацию конституционного принципа – принципа социального государства. Поэтому предпринимательские договоры следует отнести к особому типу гражданско-правовых договоров – социальным договорам». Это и обусловливает, как отмечает названный автор, что «государство принимает меры к недопущению внеэкономического обогащения предпринимателей, увеличения объемов их богатства без адекватного производства необходимых обществу товаров, работ, услуг»127.