Маленькая железная дверь в стене. Валентин Петрович Катаев
всеми нашими сколотила изрядную сумму, а Марк Тимофеевич (это был Елизаров, муж Анны Ильиничны) заказал нам в Берлине два велосипеда через общество „Надежда“, где он служил. И вот вдруг – уведомление из Транспортного общества: куда прикажете доставить посылку? Я подумал, что вернулась какая-либо нелегальщина, литература, а может быть, кто выслал книги? Приносят – и вот вам нелегальщина! Смотрите, пожалуйста, какие чудесные велосипеды! – говорил Владимир Ильич, осматривая их, подкачивая шины и подтягивая гайки на винтах. – Ай да мамочка! Вот удружила! Мы теперь с Надей сами себе господа. Поедем не по железной дороге, а прямо на велосипедах.
– Рад, как ребенок! – шепнула мне Надежда Константиновна. – Ужасно любит мать, но не ожидал такого внимания от всех наших и сейчас прямо в восторге…
Обо всем переговорив и условившись об адресе для телеграмм и писем, мы спустились по парадной лестнице вниз.
– До свидания, товарищи! Надя, садись! – крикнул Ильич и быстро вскочил на велосипед.
Надежда Константиновна, раскланиваясь с нами, уверенно выехала за ним, и они быстро скрылись за поворотом шоссе, утопающего в цветущей зелени».
Не могу удержаться, чтобы не привести этой живой сценки, тем более что в дальнейшем Ленин неоднократно будет фигурировать в качестве велосипедиста, что весьма типично для его парижского быта.
…В Париже, по выражению Надежды Константиновны, жилось очень «толкотливо». В то время сюда со всех сторон съезжались эмигранты, социал-демократы. Париж стал партийным центром. Ленин очень быстро применился к Парижу. По внешности в нем не было ничего похожего на русского интеллигента, социал-демократа. Настоящий средний парижанин. Скорее всего какой-нибудь клерк или коммивояжер в котелке и с тросточкой, в узком пальто с бархатным воротником, из числа тех, которых в эти годы можно было встретить во всех больших городах Европы.
Мне рассказывал И. Ф. Попов, хорошо знавший Ленина парижского периода, что он просто ахнул, впервые увидев Ленина в таком преображенном виде.
– Владимир Ильич! На кого вы похожи? Вы же типичный французский коммивояжер!
– Нет, в самом деле? – спросил Ленин с любопытством. – Похож на коммивояжера?
– Не отличишь. Как две капли воды.
– Не выделяюсь в толпе?
– Совершенно не выделяетесь.
– Так это же замечательно! – воскликнул он. – Просто великолепно! Именно то, что и требовалось доказать, так как здесь, несмотря на хваленую французскую свободу, легко можно налететь на шпика из русской охранки, что было бы весьма нежелательно. А в таком виде я легко растворюсь в толпе и, как любит говорить Надя, своевременно смоюсь.
И он захохотал своим глуховатым, несколько гортанным смехом.
Среди прочих социал-демократических эмигрантов, до поздней ночи просиживающих в кафе «Орлеан», своей штаб-квартире, появился также и товарищ Инок (Иосиф Дубровинский), недавно бежавший из Сольвычегодской ссылки. Он приехал в ужасающем состоянии: