Рассказы (сборник). Валентин Петрович Катаев
молча рухнул на диван лицом вниз и затрясся от хохота. А у мамы глаза сделались совершенно круглые, а лицо побледнело как бумага. Она дрожащими руками взяла мальчика за толстые, красные щеки, заглянула в его синие простодушные глаза неутомимого работяги и с ужасом прошептала:
– Васенька! Мальчинька мой! Дружок! Как же это тебя угораздило? Солнышко мое!..
– Я бы это солнышко с наслаждением отшлепал! – простонал папа в подушку.
– Это непедагогично… – неуверенно пролепетала мама.
Одним словом, хотя автору и очень хотелось написать в первомайский номер солнечный, лирический рассказ, где бы большой, красивый отец, посадив на спину своего малютку, шел на Красную площадь смотреть первомайский парад, но, к сожалению, не получилось.
1947
Дорогой, милый дедушка
– А что сейчас будет?
– А ты прочти.
– Я не могу.
– Скандал! Такая большая девочка и до сих пор не научилась читать. Ты же знаешь буквы?
– Знаю.
– Ну, так что там написано на экране? Какая первая буква?
– Три.
– «Три» не буква, а цифра. А это буквы. Понятно тебе?
– Понятно.
– Теперь говори, какая это буква?
– Забыла.
– Вот тебе и раз! Это же буква не простая, а буква твоей мамы.
– Ж?
– Это когда твоя мама была такая же маленькая, как ты. А теперь у нее другая буква. Ну?
– Е? Евгения?
– Верно. А потом какая буква?
– В.
– Молодец. Дальше?
– Г.
– Умница. Потом?
– Опять три. Нет, нет! Опять Е.
– Верно. Дальше.
– Дальше Н, потом И, потом еще раз И, но только со скобочкой наверху. Да, деда?
– Абсолютно верно. А все вместе? Только не сразу, а сначала подумай хорошенько. И не ерзай, а сиди смирно. Ну, складывай буквы.
– Не могу!
– Пой.
– Петь?
– Ну да. Пой красиво и музыкально.
– Ев-ге-ний.
– Молодец! Дальше.
– Дальше буква О. Москва. Да, деда?
– Москва здесь ни при чем. Ты не гадай и не хитри, а читай по буквам.
– О. Н. Е. Г. И. Н.
– А вместе?
– Евгений Онегин.
– Гениальный ребенок!
– Деда, а что наверху написано маленькими буквами, я не могу разобрать.
– Написано «Чайковский».
– Корней Иванович?
– Слава богу, нет.
– А какой?
– Петр Ильич.
– А он что?
– Он, вообрази себе, композитор.
– Это сейчас его показывают на экране?
– Его.
– Какой красивый, с бородой! А это кто сейчас появился? Его дочка?
– Не думаю.
– А кто?
– Истолковательница.
– А почему у нее такие сердитые мездри?
– Не мездри, а ноздри. Сколько раз я тебе говорил. Пора знать. И сиди спокойно, не вертись. Не мешай слушать.
– Что