Конец Хазы. Вениамин Александрович Каверин
Костоправа или Перчика?
– Уж это все равно какого. Лучше, знаете ли, Костоправа.
– Костоправа, так Костоправа, – сказал Пинета. Он махнул рукой и проснулся.
Еще не раскрывая глаз, он услышал голос Барабана.
– Он с нею, в той комнате, рядом, – подумал Пинета.
Барабан сдержанным голосом уговаривал в чем-то свою собеседницу.
Пинета попытался вслушаться в то, что он говорил, и при первых же словах, которые он услышал, откинулся на спинку стула и открыл рот от удивления.
Барабан говорил о том, что он скучает, что всякая работа стала ему нипочем, что он не может жить без той, которой он это говорил.
– Катя, что же вы ничего не скажете мне, Катя?
Пинета приподнял голову и услышал, как женщина отвечала голосом, которому с трудом давалось спокойствие и твердость, что она скорее выбросится в окно, чем согласится на то, что ей предлагают, требовала, чтобы ее выпустили из этой ловушки сию же минуту, и соглашалась продолжать разговор только при одном условии:
– Скажите мне, участвовал ли в этом деле Александр Леонтьевич или нет?
Пинета снял сапоги, встал из-за стола и бесшумно занял прежний наблюдательный пункт, оставшийся от тяжелых времен 18-го и 19-го года.
На этот раз он увидел в соседней комнате девушку лет 22-х, которая сидела на кровати, продев руку сквозь железные прутья кроватной спинки, с силой сжимая эти прутья, и грызла зубами недокуренную папиросу.
Недалеко от нее спиной к Пинете стоял человек, в котором Пинета без всякого труда узнал Турецкого Барабана.
Пинета услышал продолжение разговора:
– Фролов, ого! Вы не знаете еще, что это за воловер!
Девушка откусила мокрый конец папиросы и принялась крутить из него шарик. Пальцы у нее дрожали.
– Вы все лжете о деньгах!
– Чтобы я так жил, как все – чистая правда! – отвечал Барабан. Он для убедительности даже пристукнул себя кулаком в грудь.
– Он не получал от вас никаких денег за это. Просто разлюбил… – Девушка еще раз с металлическим стуком откусила конец папиросы… – И больше ничего!
– Ей-богу, – сказал Барабан, – и такого мерзавца разве можно любить? Это же просто подлец, честное слово!
(Экая жалость! – подумал Пинета, – что же он от нее хочет, старый пес?)
– Разве он стоит вашей любви, это паскудство? – убеждал Барабан. – Он уже теперь гуляет с другой. Ха, разве он помнит о вас, Катя?
Пинета видел, как крупные капли пота выступили у него на шее. Барабан как будто немного растерялся, сделал шаг вперед и схватил девушку за руку.
– Как вы смеете!
Она свободной рукой ударила его по лицу, вырвалась и убежала на противоположный конец комнаты. Теперь Пинета мог бы дотронуться до нее рукою.
Барабан побагровел и с яростью ударил кулаком о спинку кровати.
– Разобью! – вдруг закричал он хриплым голосом, размахивая рукою.
Пинета с грохотом соскочил со своего наблюдательного пункта. Все стихло в соседней комнате.
Только