Последние из Валуа. Анри де Кок
на свои жестокие проделки – пользовался ими дважды, трижды, а иногда и четырежды.
Когда приходила очередь исчезнуть в ночи того или иного солдата, ему развязывали, предоставляя тем самым возможность – и честь! – самостоятельно встать между зубцами или бойницами башни и спрыгнуть вниз. Двадцать солдат – двадцать баранов – уже прыгнули.
Освободили от пут двадцать первого. То был некий гасконец, состоявший на службе у барона де Ла Мюра около восьми месяцев, невысокого роста паренек с вечно улыбающейся физиономией. Улыбался он и теперь. После того как ему развязали руки, он растер запястья, чтобы восстановить кровообращение, но остался стоять среди товарищей.
– Давай! – крикнул ему капитан Ла Кош. – Отправляйся, малыш!
– Отправляйся! – повторил дез Адре.
– Отправляйся! – повторил Сент-Эгрев.
– Сейчас, господа, сию минуту! – ответил гасконец весело. – До чего ж вы нетерпеливые!.. Вот!.. Раз… два… три…
И он побежал к бойнице. Но, оказавшись у края пропасти, вдруг остановился. Неодобрительный гул пробежал по шеренгам солдат дез Адре. Последний нахмурился.
– В чем дело, скотина! Ты уж дважды никак решиться не можешь? – произнес он грозно.
– Дважды!.. Черт возьми, монсеньор, если вы такой смелый, могу дать вам хоть четыре попытки! – ответил гасконец все с той же веселостью.
Дез Адре расхохотался, Сент-Эгрев и Ла Кош последовали его примеру.
Определенно, он был большой любитель шуток, этот сеньор дез Адре! Потоки слез, целый океан мольбы никак его не проняли, а вот острое словцо заставило его смеяться до упаду.
Менее восприимчивый к шуткам, нежели его хозяин, оруженосец Грендорж направился к гасконцу, чтобы столкнуть того в бездну.
– Нет! – крикнул дез Адре. – Нет! Отставить, Грендорж!
И он спросил у гасконца:
– Твое имя?
– Тартаро, монсеньор.
– Хорошо, Тартаро, во имя твоего остроумия дарую тебе жизнь. Можешь идти. Ты свободен.
– Спасибо, монсеньор!
И, не ожидая продолжения, Тартаро поспешил удалиться.
Свободен! Он был свободен! Гм! Легко сказать, но из укрепленного замка, да еще находящегося во власти врага, выйти не так просто, как из хижины. Подъемный мост, должно быть, поднят, потерна, через которую прошли дез Адре и его солдаты, закрыта и охраняется. Ну и что ж! Поискав, он что-нибудь да найдет. Должен же быть здесь еще какой-то выход. Проявив остроумие, он остался в живых; этот же ум принесет ему и свободу!
Так рассуждал Тартаро, стремительно спускаясь по лестнице башни.
Он пересек мост, соединяющий донжон с двумя небольшими башенками. Слева – винтовая лестница, что ведет к часовне; справа – другая, дающая выход к парку.
Парк!.. Воздух, пространство!.. Да, но воздух и пространство между четырьмя стенами!
Часовня Ла Мюра, находившаяся между подсобными строениями замка, стояла у оврагов, противоположных тем, в которые сейчас сбрасывали людей.
Не далее как в воскресенье,