Справочник городских рассветов. Борис Михин
не всё получилось.
И он, существуя безуглым,
раскаяниями сочился,
хотя что возможно безумней.
Чем точечнее, тем короче
собой незаметные судьбы,
а если ещё междустрочен,
то вовсе – не будешь.
Шариком
Хочется что-то железное,
как обещание рыцаря;
кожа с зажившего слезла, но
глубже запрет.
И не скрыться.
Это как сумерки в сумраке —
длительное и безрадостно,
крашеное грубым суриком,
краденое, заграбастано.
Хочется. Но мы отвыкшие.
…под гору, в небушко – «шариком»,
выкидыши, а не выигрыш.
И ничего не решаем.
Искры
Искрился воздух предвечерний.
Хотелось истину открыть,
хотя бы, как в романсе, – вчерне:
с обратной стороны искры.
что там?
Уже ли чёрным-чёрно?
Ответствовала тишина
рачительно-незалечённым,
что и она прав лишена.
Шаги степенно замедлялись
на понимание того,
что ничего не должно – ясным —
в победе городских снегов.
Неговоримое
Когда на напряженный ритм
ложится обликом расслабленным
неговоримое, дари
ты мне его послушать – мало ли…
Не каждому дано сказать,
да и услышать-то – не каждому;
а шум для тех и этих – казнь,
ведь тишину не нужно скрашивать,
пусть затекает под навес
дождиный ритм никем не созданным —
его достаточно на весть.
Огромное устало звёздами.
Мёд и просто так
Было всё ужасно просто так,
как и вообще всё во вселенной,
раздражала спесью красота,
в перспективе вроде веселело.
Распродажа мёда на углу
у метро навязчиво прилипла,
и, не опираясь о перила,
думалось, что демиург был глуп.
День не обязательно, что – днём.
Даже в простотаковости можно
пробовать прошедший год на мёд
разовой, как жизнь, дурацкой ложкой.
«Недо»
Зачем был снег мне в пятничное утро,
не знаю даже, что предполагать;
дорога как обычно пролегла,
но только трудно.
Не пряничной не выглядеть никак,
когда Москве на маковки снег-сахар;
заимствуется ярость росомахи
слегка.
Не я, не ты, никто, но держим невод
надежд и неудач… надеясь, и —
снег помогает тонкость уяснить —
с приставкой «недо».
Что пятница(?) – неделю недожив.
Не хочется не капельку, а очень, —
когда вставать.
Вот бы остаться ночью
и дорожить.
На косе
В заповедной чащобе
воздух просит – остаться,
невозможно