Горбовский. Марина Зенина
90% людей.
Много лет назад он пошел обучаться в институт микробиологии с одной установкой – спасать жизни людей. Это стало его гимном, его слоганом, его щитом, эта цель помогла выжить ему самому. Он давно позабыл, что работает не покладая рук ради людей и только ради людей, которых в течение профессиональной деятельности отвык считать чем-то важным. Разработка вакцины и прочая работа вирусолога стала для Горбовского машинальным, автоматическим занятием, без которого не проходило и дня, без мысли о котором уже не обходилось. Если бы его сейчас спросили, зачем он этим занимается, он бы глубоко задумался и обнаружил странный парадокс. Семнадцать лет назад он поклялся себе, что отныне будет спасать людей – сейчас он занимался этим упрямо и успешно, но напрочь позабыв свою клятву, которая и привела его на поприще вирусологии.
Проверив общее состояние вивария, систему биоконтроля камер, режим температуры, вентиляцию и наличие корма, Горбовский вернулся в лабораторию. Почти всегда, когда он входил туда, он заставал разговор коллег на самом интересном и непонятном месте. Было слышно, что Тойво вернулся со склада, а значит, уже не могло быть не весело. Все дело в том, что Тойво Ли Кан был, как это попроще сказать, китайцем. И не просто китайцем, а китайцем, плохо понимающим национальную самобытность русского языка, но до жути любящим русские пословицы и поговорки, смысл которых зачастую знал лишь поверхностно либо искаженно. Естественно, это создавало свой юмористический эффект. И, разумеется, за это Тойво и любили. Работником он был хорошим, ответственным, серьезным, со своей должностью справлялся идеально, но всерьез его никто не воспринимал по причине мягкого характера и нерусского происхождения.
Горбовский вошел и направился к своему столу. Не замечая его, троица продолжала свой разговор, суть которого вскоре стала ясна Льву Семеновичу.
– А вот если бы наш Горбовский не упирался рогом, этим летом мы могли бы работать бок о бок с парочкой студенток из института. Понимаешь, о чем я, Ли? – говорил Гордеев.
– Работать, студенты, – повторил Тойво задумчиво, – молодые? – он возился с новым фильтром Шамберлана-Пастера7, которых во всем НИИ было дефицитно мало.
– Да-да, девушки, понимаешь? Красивые и молодые.
– Это хорошо, – сказал Тойво.
– Да уж ничего плохого, – заметил Гаев, глядя в микроскоп, – только Горбовский не хочет. Он думает, здесь начнется бардак.
– Он считает, что женщине не место в науке, – добавил Гордеев, – эх… как жаль!
– Наверное, это правильно. Баба с возу – меньше навозу, – философски подметил Тойво с очень серьезным выражением лица.
Гаев и Гордеев коротко переглянулись – раздался взрыв смеха. А когда они еще и заметили Льва Семеновича, им стало неудержимо весело. Слава отстранился от окуляров, снял очки и стал протирать глаза от слез, Саша просто закрывал