Остановите печать!. Майкл Иннес
полный дикарски примитивной кровожадной ненависти. В этом он превзошел самого Маммери.
Уинтер тяжело вздохнул, но не от того, что зрелище его опечалило. Он обожал экстравагантность в людях, и – пожалуйста, столкнулся со вторым образцом неординарного поведения за день. К тому же тема «Кодекса» Бентона интересовала его значительно больше, чем любые происшествия с отцом Тимми Элиота. Этот манускрипт годами оставался объектом несколько скандального внимания. Представлявший действительно необычный интерес для науки, он был найден Бентоном в Леванте[13], принес ему профессорское звание и привлек внимание, какого он никогда не удостаивался от коллег прежде. Причем отреагировал он на подобную шумиху весьма двусмысленным образом. Опубликовав лишь отдельные фрагменты, способные до крайности возбудить любопытство ученых, он запер затем «Кодекс» под замок, заявив, что весь его текст появится в печати только вслед за передачей реликвии всей нации после его кончины. Когда же его обвиняли в неестественности и даже извращенности подобного подхода к важному историческому документу, он обычно напускал на себя загадочный вид и отвечал, что такое условие поставила ему Высокая Порта[14]. А поскольку никому не были известны обстоятельства приобретения им литературного памятника – как почти никто толком не понимал, что такое Высокая Порта, – его утверждение не рисковали оспаривать. Но злые языки утверждали, что Бентон попросту хитрил, присваивая себе более значительную роль в исторической науке, чем играл бы при естественном положении вещей. И если так, то он весьма преуспел в достижении своей цели: список почетных званий, данных ему университетами всего мира, мечтавшими в один прекрасный день заполучить документ, был поистине неисчерпаем; целый ящик в его комоде оказался доверху забит иностранными наградами. Руководство самого Британского музея годами изучало психологию Бентона, чтобы найти к нему правильный подход, а в собственном колледже не переводились желающие прижать его к стенке. Неприязнь не делается менее острой, если исходит от людей науки. И сейчас Буссеншут позволил себе выплеснуть часть давно накопившегося недовольства.
Почувствовав, что общественный долг призывает его предотвратить взрыв негативных эмоций, Уинтер посчитал момент удачным для упоминания о Пауке. Это, во‑первых, разрядило бы обстановку, а во‑вторых, рассказ о странных происшествиях с Элиотом стал бы важной мотивировкой предоставить Тимми сверхурочный кратковременный отпуск. И он предвидел, что сможет использовать весьма тонкий прием, хотя нельзя было заранее предугадать его эффект, упомянув в своем рассказе знаменитую путешественницу, которая к тому же часто совершала экспедиции в излюбленный Бентоном Левант. И он смело вступил в разговор, уподобившись ныряльщику, бросающемуся в воду вперед головой, не изучив предварительно дна.
– Кстати, о вашем «Кодексе», Бентон. Вы встречались когда-нибудь с миссис Бердвайр?
Вопрос возымел неожиданный эффект. Бентон с легким вскриком откинулся
Несколько устаревшее название стран восточного побережья Средиземного моря.
Название правительства Османской империи в период ее существования.