Остановите печать!. Майкл Иннес
нее носами. Буссеншут мстительно припомнил, что подобная манера неизменно приписывалась в финалах книг собакам автора. Он заглянул в конец. Собаки в эпилоге лишь радостно виляли хвостами.
– Пигг, сэр.
Буссеншут снова прервал чтение.
– Возвращение в Пигг, – произнес он, весело пародируя название знаменитой поэмы. – Теперь можно отправляться в аббатство, мой друг, но пусть наш маршрут проляжет через Снаг.
Водитель к этому моменту просто кипел от возмущения. Он уже принял решение взять с пассажира повышенный тариф – на три пенса за милю больше обычного. Развернув автомобиль, он снова вынужден был проехать через Литтл-Лимбер, за которым свернул на извилистый проселок.
– Остановитесь! – неожиданно воскликнул Буссеншут. – Кому принадлежит та странная лошадь на склоне холма?
– Ее хозяйка миссис Бердвайр, сэр.
– Неужели та самая миссис Бердвайр? Какое необычайное совпадение! – Буссеншута ничуть не смущало, что его слова звучали откровенно фальшиво. – А эта дорога ведет мимо ее дома?
– Да, сэр.
Буссеншут посмотрел на часы и сказал:
– Моему приятелю в аббатстве придется немного подождать. Мы с миссис Бердвайр чуть ли не весь земной шар объехали вместе, и я просто обязан нанести ей визит.
Он захлопнул томик под названием «Я и мои минареты» и выкинул его в окно через окаймлявшую дорогу живую изгородь.
– Не медлите же. Скорее в путь!
Оказавшись в столовой в самом конце трапезы, Уинтер испытал чувство, будто это происходит с ним не впервые. Точно так же он однажды входил в подобную комнату, где за столом шел оживленный разговор, гости поглощали пирожные с заварным кремом, фруктовый пудинг, еще какие-то сладости и никому больше ситуация не представлялась странной. Хотя воспоминание даже ему самому виделось смутно, как нечто, происшедшее очень давно.
Каждый из нас переживает порой нечто подобное, и первая наша реакция – проверить детальное совпадение нынешней и прошлой ситуаций. Уинтер посмотрел влево от себя и увидел сладкий омлет, точно вписывавшийся в общую картину. Прямо перед ним стояла тарелка с супом, столь же отдаленно знакомая, как и все прочее. Но вот справа высилась горка безе, и она-то разрушила иллюзию. Он, должно быть, действительно смертельно устал, подумал Уинтер, ведь именно переутомление так обманывает органы чувств. Наше ощущение реальности на мгновение незаметно отступает на задний план, освобождая место воспоминаниям, но проходит секунда-другая, и все возвращается на свои места. Это, по всей вероятности, один из самых необычных, хотя и не столь уж редких трюков нашего сознания. Доктор Герберт Чоун, чей широко разрекламированный лик он разглядел по одну из сторон стола, определил бы явление как парамнезию[24], ложные воспоминания…
Впрочем, Уинтера это почти не встревожило. Ему тут же пришел на память сон, приснившийся позапрошлой ночью. В том сне его окружала непрерывная болтовня, шум разговоров, непрестанных и раздражающе
Странно, что автор не характеризует подобное явление как дежавю – термин, широко распространенный к моменту написания романа.