Клуб радости и удачи. Эми Тан
семидесяти с лишним лет с грузным телом и тонкими бесформенными ногами. У нее по-старушечьи мягкие и плоские кончики пальцев. Я раздумываю над тем, что же такое особенное она исхитрялась делать, чтобы всю жизнь вызывать нескончаемый поток критики с маминой стороны. И опять мне кажется, что мама всегда была недовольна своими друзьями, мной и даже моим отцом. Все время чего-то не хватало. Все время требовалось что-то улучшить. Все время что-то было не сбалансировано. У каждого из нас какой-то элемент был в избытке, а другого недоставало.
Элементы – это из маминых представлений об органической химии. Человек сделан из пяти элементов, говорила она.
Слишком много огня – и у тебя плохой характер. Это как у папы, которого мама всегда ругала за курение, а он кричал, чтобы она помалкивала. Это сейчас он чувствует себя виноватым за то, что не позволял ей выговориться.
Недостает дерева – и ты слишком быстро склоняешься к чужому мнению и не можешь настоять на своем. Это как наша тетя Аньмэй.
Слишком много воды – и ты плывешь то в одну, то в другую сторону. Это как я: начала делать диплом по биологии, потом по искусству, но, не закончив ни того ни другого, бросила всё и устроилась на работу в небольшое агентство секретаршей, а потом занялась составлением рекламных проспектов.
Обычно я пропускала мимо ушей мамины замечания и не принимала всерьез ее китайских суеверий и примет, которые у нее имелись на все случаи жизни. Когда мне было уже за двадцать, и я посещала курс по введению в психологию, я попыталась объяснить ей, что не стоит слишком сильно критиковать детей – это не лучший способ воспитания.
«В педагогике есть такой подход, – сказала я, – согласно которому родителям рекомендуется не ругать детей, а подбадривать. Понимаешь, люди стараются поступать так, как от них ждут. А когда ты делаешь замечание за замечанием, это означает, что ты ничего хорошего от человека не ждешь». – «В этом и проблем, – ответила мама. – Ты не стараться. Лень встать. Лень делать то, что от тебя ждут».
– Всем за стол! – радостно возвещает тетя Аньмэй, внося в комнату дымящуюся кастрюлю с вонтонами, которые она только что приготовила. На столе, сервированном а-ля фуршет, как на куэлиньских вечеринках, куча еды. Папа зарывается в гору чоу мейн[3], высящуюся на огромной алюминиевой сковороде, рядом с которой лежат маленькие пластиковые пакетики с соевым соусом. Тетя Аньмэй, должно быть, купила все это на Климент-стрит. Суп с вонтонами, на поверхности которого плавают побеги кориандра, очень аппетитно пахнет. Я начинаю с большого блюда часвей, сладкой свинины, нарезанной кусочками размером с монетку и обжаренной на углях, потом перехожу к роллам, которые всегда называла «пальчиками», – они из тонкого хрустящего теста с разнообразными начинками: свинина, говядина, креветки и что-то непонятное, что мама относила к разряду «питательных вещей».
Едят здесь не слишком-то изысканно. Все, словно умирая от голода, набрасываются на свинину, норовя подцепить куски побольше,
Китайское овощное блюдо.