Майне либе Лизхен. Марина Порошина
США. Американская библиотека. Центр российско-американской дружбы», – едва не по слогам разбирала Галя.
– Молодец! – похвалила Елизавета. – С завтрашнего дня ты работаешь здесь уборщицей. С одиннадцати до пяти, воскресенье и понедельник – выходной. Сказать, какая зарплата?
– Да на х… мне твоя зарплата?! – возмутилась Галина. – Я работать и не собиралась! Чего мне – пенсии не хватит? Я отдыхать буду. Наработалась.
– Если бы ты одна отдыхала – еще полдела, – ласково начала Елизавета Владимировна. – Так ты ведь Алексея Николаевича спаиваешь. Тебя дома оставить на неделю – и сама человеческий облик потеряешь, и его до греха доведешь.
– Чего ты ко мне пристала? – возмутилась Галина. – Не пойду, бляха-муха – и все тут!
– Поздно, – сообщила соседка. – Ты что, не понимаешь? Тебя уже с утра по всем каналам проверили, везде записали… Теперь отказываться нельзя.
– Почему? – не поняла Галина. – Х… они мне сделают?
– Совсем от жизни отстала, последние мозги скоро пропьешь, – вздохнула Елизавета Владимировна. – Ты заявление в отделе кадров написала?
– Ну…
– Считай, подписку дала. Это же режимный объект! Мэр! И консульство США. Видела, какая охрана? Милиция. И рамка металлическая на входе.
– И на х… им эта рамка?
– От террористов. Если оружие мимо понесут – она запищит. Короче говоря, отсюда так просто никто не уходит. Могут быть большие неприятности.
– Какие еще, б… неприятности? – возмутилась Галина, но уже не так уверенно.
Вместо ответа соседка пожала плечами и многозначительно промолчала, и это молчание лучше всяких слов убедило Галину в безысходности ее положения.
– Да, и еще вот что, – оглянувшись по сторонам, как бы опасаясь, что их подслушают, зашептала Елизавета Владимировна. – Если ты здесь, на работе, хоть раз отпустишь словечко из твоих обычных выражений…
– Каких… выражений? – обессиленно спросила Галина.
– Вот этих самых. Которыми твои шоферы восхищались. Ну что тебе, повторить весь список? Я могу, честное слово, но не буду. Так вот, если ты хоть одно такое словечко ляпнешь, тебя сразу арестуют. Были прецеденты.
– За что?! – Галина споткнулась и едва устояла на ногах. – За что арестуют-то?!
– За оскорбление власти. Теперь с этим опять строго, – подняла палец вверх Елизавета Владимировна, как бы призывая в свидетели высшие силы. – Начинают, как раньше, гайки закручивать. Считай, опять однопартийную систему ввели, как раньше КПСС. И правильно, сколько можно? Так что мой полы и помалкивай.
– И что – ни слова? Б…! – простонала Галина.
– Ну отчего же? Можешь говорить «добрый день», «спасибо» и «пожалуйста», – великодушно разрешила Ба. – Посмотри, это там не наш трамвай? А то мне еще рыбу жарить. И держи меня крепче, я, если упаду, то уже не встану. Давай-давай, побежали!