Красный Марс. Ким Стэнли Робинсон
столь внимательно. С восхищением (и чуточкой страха) посмотрев на Аркадия, увидела, как тот лучился от воздействия, произведенного подобранным им произведением, и танцевал, будто красный песочник на ветру. Когда буря в симфонии достигла апогея, было трудно поверить, что показатели радиации не возрастали, а когда музыкальная буря ослабла, казалось, что и настоящая должна утихать вместе с ней. Грохотал гром, свистели последние порывы. Безмятежная валторна объявила о завершении непогоды.
Люди начали разговаривать – они обсуждали различные дела этого дня, прерванные столь грубым образом, или использовали возможность для бесед на другие темы. Спустя примерно полчаса одна из таких бесед перешла на повышенные тона. Майя не слышала, с чего все началось, но вдруг Аркадий громко заявил на английском:
– Не думаю, что нам стоит сильно заботиться о планах, которые придумали для нас на Земле!
Остальные разговоры затихли, и все повернулись к Аркадию. Он парил под вращающейся крышей убежища, откуда мог всех видеть и вещать, словно какой-то безумный летающий дух.
– Думаю, мы должны разработать новые планы, – произнес он. – Думаю, нам следует заниматься этим уже сейчас. Все необходимо переделать с самого начала, выразив наше новое мышление. Оно должно касаться всего – даже первых убежищ, которые мы там построим.
– Зачем? – спросила Майя, раздраженная его стремлением играть на публику. – Наши проекты и так неплохи.
Это в самом деле раздражало: Аркадий часто выходил в центр сцены, а люди всегда смотрели на нее так, словно она была каким-то образом ответственна за него, словно в ее обязанности входило его сдерживать, не позволяя докучать остальным.
– Здания – это основа для создания общества, – сказал Аркадий.
– Нет, для создания помещений, – поправил Сакс Расселл.
– Но помещения подразумевают организацию общества внутри них, – Аркадий огляделся, взглядом пытаясь вовлечь людей в обсуждение. – План здания показывает, что его проектировщик предполагает по поводу того, что должно находиться внутри. Мы видели это в начале перелета, когда русские и американцы были разделены в торусах D и B. Видите, мы должны были оставаться двумя отдельными структурами. То же самое произойдет на Марсе. Здания выражают ценности, они обладают чем-то вроде грамматики, тогда как помещения – это предложения. Я не хочу, чтобы мне указывали, как жить, из Вашингтона или из Москвы, мне этого уже хватило.
– А что тебе не нравится в проекте первых убежищ? – с заинтересованным видом спросил Джон.
– Они прямоугольные, – ответил Аркадий. Это вызвало смех, но он не сдавался: – Прямоугольник – это стандартная форма! А рабочая зона удалена от жилых блоков, будто работа – не часть жизни. И жилые блоки состоят в основном из отдельных помещений, с соблюдением иерархии: начальникам отведено больше пространства.
– Разве это сделано не для того, чтобы облегчить им работу? – спросил Сакс.
– Нет. В этом нет реальной необходимости.