Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2. Никита Хрущев
данные». Личных бесед, которые с ним вел Берут, я не знаю. Сталин имя Берута конкретно не называл. В конце концов Гомулка был арестован. Уже потом Сталин сказал, что ему позвонил Берут и внес такое предложение. Сталин ему ответил: «Решайте сами, как находите нужным». Гомулка был изолирован и находился в особых условиях, не в обычной тюрьме, а в каком-то замке. Затем широко распространились аресты его сторонников. Оказались арестованными Спыхальский, Совиньский, Клишко, многие другие. Я называю здесь лишь крупные персоны, но и в нижестоящем руководстве сторонники Гомулки тоже были арестованы.
Получилось, что в польском руководстве были разгромлены в основном кадры польской национальности. Это создало совершенно ненормальное положение в ПОРП. Когда Сталин умер, я неоднократно спрашивал Берута: «Согласно каким обвинениям вы держите в тюрьме Гомулку?» Берут был добродушным человеком с мягким характером, он обычно улыбался и отвечал так: «Я и сам не могу толком объяснить это». – «Но если вы считаете, что сами того не знаете, то и освободите!» Однако сохранялись какие-то силы, которые давили на него, или у него имелись скрытые соображения. У меня в результате сложилось впечатление, что давили на него те же Берман, Минц и Замбровский. Я тогда окончательно утвердился во мнении, что последний не совсем правильно понимает национальный вопрос и злоупотребляет доверием, которое ему оказывали.
В то время в Польше преобладали руководящие кадры еврейской национальности. Замбровский не понимал, что, выдвигая преимущественно еврейские кадры, злоупотребляя их количеством по сравнению с поляками, он порождает злостный и самый опасный антисемитизм. Никакой антисемит не сможет сделать большего зла, чем еврей, который, занимаясь кадрами, выдвигает еврейские кадры в ущерб кадрам ведущей национальности государства, в котором они живут. Так это дело и тянулось. Берут не освободил упомянутых заключенных, хотя и не приводил убедительных доводов в пользу того, что эти люди посажены «по заслугам».
Берут был мягким человеком, поддавался влиянию, и Гомулка продолжал находиться в тюрьме.
Отдыхая в Крыму с товарищем Берутом, я в спокойной обстановке говорил ему:
– Гомулка сидит в тюрьме, а до нас доходят слухи, что в Польше есть силы, которые недовольны национальным составом высшего руководящего органа в партии и в правительстве. Определяют политику в значительной степени товарищи не польской, а еврейской национальности, хотя это люди достойные и не вызывают сомнения. Что касалось Бермана и Минца, то эти две фамилии у меня никакого сомнения не вызывали. Сейчас я не знаю, какое положение они занимают, но я и сейчас считаю, что это честнейшие и преданные деятели коммунистического движения, много сделавшие после разгрома немцев для создания польского государства социалистического уклада.
На это Берут со свойственной его характеру улыбкой посмотрел на меня и ответил:
– Товарищ Хрущев, вы знаете, как мне тяжело. Я сам понимаю, что это вызывает недовольство,