Государство и право в контексте консервативной и либеральной идеологии: опыт ретроспективного анализа. Аркадий Владимирович Корнев
консерваторы, наоборот, с этим всячески не соглашались. Надо менять не общественные институты, тем более если они прошли проверку временем, а природу самого человека, прежде всего воспитывать в нем совестливость, нравственность, чувство долга.
В самом общем виде консерватизм характеризуется защитой устоявшихся ценностей. В силу своей психологии консерваторы категорически против любых заимствований, особенно из-за рубежа.
Порой позиции русских консерваторов принимают гротескный характер. И. Солоневич, например, писал: «И если Европа “была проклятием России”, точка зрения, на которой стою я, – то путь нашего спасения лежит прежде всего в нашем спасении и от того, что она нам с собой принесла».[50]
Н. Я. Данилевский о представителях западнического крыла русской интеллигенции писал, что все они одинаково черпают свои идеи не внутри русской жизни, а вне ее; не стараются отыскать сохранившееся еще зерно истинно русской жизни и развить его в самобытное самостоятельное целое. У всех этих направлений один идеал – Европа. Этот идеал одни видят, правда, в отживших уже или отживающих формах: в английской аристократии или даже в мекленбургском юнкерстве. Другие, так сказать, нормальные либералы и западники – в том, что составляет современную жизнь Европы, в ее конституционализме, промышленном движении, крайнем развитии личности и т. д. Третьи, наконец, видят этот идеал в явлениях, продуктах и деятелях начавшегося разложения европейской жизни: в разных социальных системах или в революционной организации и пропаганде. Как ни различны эти три категории предметов поклонения, они все-таки явления одной и той же цивилизации, одного и того же культурного типа, который всеми ими принимается за единственно возможный, общечеловеческий, и потому все эти несамостоятельные направления мысли и жизни в России одинаково подводятся под общее родовое определение западничества, или европейничанья.[51]
Консерваторы всегда выступали против унификации – государств, законодательств, культур, образов жизни и т. д. «Всеми своими побуждениями, – писал Н. Я. Данилевский, – я придерживаюсь этого последнего учения, потому что самобытность политическая, культурная, промышленная составляет тот идеал, к которому должен стремиться каждый исторический народ, а где недостижима самобытность, там, по крайней мере, должно охранять независимость».[52]
В подобном русле рассуждает и К. П. Победоносцев. Он полагает, что с водворением новых начал (либерализм. – А. К.) мир превратится в царство пустоты и скуки. На все и на порок наравне с добродетелью ляжет бледная, бесцветная краска, всякое глубокое чувство и радости и печали утратит живость и силу, и полноту звука в общей гармонии. Не будет контрастов, не будет разнообразия, не найдется возвышенной мысли для философа, сатирик лишится юмора и остроумия, у всех и у каждого утратится то, что давало силу всему, возбуждающее начало.[53]
Всякая история доказывает, – отмечает Данилевский, –