Птенцы гнезда Петрова. Николай Иванович Павленко
Шереметеву. Поэтому услуги последнего чаще всего были ничтожными. Лишь однажды фельдмаршал одарил Меншикова натурой – трофейным скотом: …челом бью тебе, братец, десять коров галанских да бык большой же галанский на завод. В основном услуги фельдмаршала выражались либо в форме добрых советов, либо в форме знаков внимания.
Шереметев, например, предостерегал Меншикова от опрометчивых решений. Когда Александр Данилович хотел использовать какого-то офицера для учета в Пскове артиллерии и припасов к ней, Борис Петрович высказал сомнение в его пригодности для этого дела: А которой есть у меня порутчик остался во Пскове, ей, малоумен, не токмо что такое дело управить и себя одново не управит. В другой раз Шереметев писал: Ведомо мне учинилось, что изволил твоя милость князя Волконского оставить у полку. Ей, великая твоя к нему милость, только истинно тебе доношу, что он болен и такова дела ему не снесть. Вместо Волконского он рекомендовал взять у него самого доброго человека. А вот другого рода любезность. В январе 1708 года, перед приездом светлейшего на военный совет в Бешенковичи, Шереметев извещал его: Домы для прибытия вашей светлости отведены, которых лутче нет, и я свой двор очистил81.
Меншиков одаривал Шереметева более существенно. Фельдмаршал понимал, что царские пожалования могут быть весомее, если о них станет хлопотать любимец царя. Борис Петрович, не стесняясь, часто докучал своему брату и крепчайшему благодетелю просьбами. Одарив Меншикова голландскими коровами и быком, он в этом же письме обратился к нему с просьбой: Всем его, государева, милость и жалованье, а мне нет. И вины мне никакой не объявлено. Если верить Шереметеву, то он оказался в безысходной нищете и нуждался в срочной помощи: Умилосердися, батька и брат, Александр Данилович, вступися ты за меня и подай руку помощи. А я, кроме Бога и пресвятые Богородицы и премилостивейшего государя да тебя, моево батька и брата, никово помощника не имею. Письмо содержит любопытное признание: …прежнюю всякую милость получал чрез тебя, государя моего.
Следующее пожалование – Юхотскую волость и село Вощажниково Шереметев получил тоже при посредничестве Меншикова. Сразу же после подавления восстания в Астрахани, 16 марта 1706 года, перо Шереметева вновь искусно живописало о его бедности. Он жаловался, что его службишка забвенна учинилась, что ему приходится жить нищенска, что фельдмаршалу не престижно: …не мне то будет стыт, знают, что мне взять негде.
В иных случаях Меншиков мог сам, не обращаясь к царю, облагодетельствовать Шереметева. Борис Петрович не упускал и эту возможность. В сентябре 1705 года он плакался: …покажи надо мною отеческую милость, не дай мне разоритца. Суть просьбы состояла в том, чтобы Меншиков велел приостановить перепись беглых, поселившихся в вотчине фельдмаршала близ Белгорода, в селе Борисовка: А естли ее будут описывать, ей, все разбредутца и будет пуста.
Когда Шереметеву надлежало принимать какое-либо решение, он тоже обращался за советом