В позе трупа. Виктор Пронин
по ее бедру, но, когда хотел убрать ладонь, Валя ее задержала. – Понимаешь... В определенном возрасте мужчина уже не может вот так запросто что-то там намекать красивой девушке. Поблажка нужна, посыл какой-то...
– И какая же тебе еще нужна поблажка? И какой же тебе еще нужен посыл? – Она легко перешла на «ты». – Ты должен знать, Овсов, что возраст, которого ты опасаешься... Еще не наступил. Для тебя еще не наступил.
– Виноват, – пробормотал он. – Исправлюсь.
– Торопись, Овсов.
– Хорошо, – кивнул он. – Сегодня... Останешься? – Он невольно посмотрел в сторону узкой кушетки и тут же, поняв, что девушка заметила его воровской взгляд, густо покраснел, но взял себя в руки и спросил с улыбкой: – Или как?
– Что же мне остается... Зов прозвучал... Надо как-то откликаться. – Она взъерошила седые волосы Овсова, спрыгнула со стола. – Пойду на последний заход, там где-то в семнадцатой бабуля причитает...
– Пусть причитает, – обронил Овсов. – Ей так легче.
– Может, кольнуть ей чего-нибудь?
– Кольни.
– А чего кольнуть-то?
– Это не имеет значения... Ей важно, чтобы вокруг немного посуетились, побегали, – проговорил Овсов как-то отстраненно, думая о своем.
– Помрет бабуля?
– Нет. – Овсов обернулся на стоящую за его спиной Валю. – Во всяком случае, не скоро. Она еще лет десять будет постанывать, покряхтывать, попукивать... Родня привезла ее, чтоб хоть немного отдохнуть, дух перевести... Ты заметила, какой у нее аппетит? – усмехнулся Овсов. – Обрати внимание. Трех хороших мужиков прокормить можно...
В коридоре простучали быстрые частые шаги и смолкли у двери ординаторской. В больнице знали об отношениях хирурга и медсестры и вот так с ходу распахнуть дверь в ординаторскую не решались. Ничто не изменилось в позах Овсова и Вали, они не сделали ни единого движения, но между ними сразу появилась какая-то отчужденность. Теперь, кто бы ни вошел, он увидит лишь руководителя и подчиненного. И ничего больше. Занавеска отошла в сторону, и вместо фиолетового штампа появилось встревоженное лицо пожилой женщины.
– Степан Петрович... Извините, Валечка, – даже во взволнованном состоянии женщина не упустила возможности легонько куснуть сестру. – Там такое, такое... Степан Петрович, – и она без сил опустилась на кушетку, но, взглянув на Валю, тут же встала, словно невзначай села на чужое место. – Привезли на попутной машине... Я не знаю, что это такое...
– И где «оно»? – спросил Овсов с еле заметным раздражением.
– Сразу на рентген отправили.
– Хорошо. Сейчас иду. – Последние слова прозвучали как просьба оставить его одного.
Обе женщины поняли и быстро вышли. Овсов несколько мгновений сидел неподвижно и, лишь дождавшись, когда хлопнет дверь в коридор, открыл тумбочку и достал бутылку. Встретившись с собой взглядом в темном оконном стекле, подмигнул, извиняюще развел руками и, налив полстакана водки, медленно выпил.
– Так-то будет лучше, – проговорил негромко и, завинтив крышку, поставил бутылку в тумбочку стола. Он привык