Человек и Кайрос. Пьесы. Марина Алиева
изо всех сил, стало подбираться подолом к журналу. Это оказалось совсем непросто, да и времени мне не хватило. Даму быстро причесали, напудрили, и она уже шла ко мне, чтобы снять с плечиков…
И тут я решилось на самоуправство! В конце концов, другого такого шанса не представится. И, как думаете, что я сделало? В тот самый миг, когда плечики больше уже не удерживали, я вырвалось из рук Дамы и упало на журнал, зацепив нужную страницу несколькими бисерными нитями.
Моя Дама охнула, подхватила меня. Журнал грохнулся на пол и раскрылся там, где нужно…
Углём наметил на левом боку
Место, куда стрелять,
Чтоб выпустить птицу – мою тоску —
В пустынную ночь опять.
Милый, не дрогнет твоя рука,
И мне недолго терпеть.
Вылетит птица – моя тоска —
Сядет на ветку и станет петь.
Чтоб тот, кто спокоен в своём дому,
Раскрывши окно, сказал:
«Голос знакомый, а слов не пойму», —
И опустил глаза…
В тот вечер она впервые читала без вдохновения. Настоящие слезы текли из глаз, и я было бессильно чем-либо помочь. Но лучше так, чем засыпать одетой, каменея к утру…
Дома, скомканное на диване и не чувствуя обид на это, я настороженно смотрело на свою Даму, на то, как она пьет что-то терпкое, но, слава Богу, не мужское, и вдруг услышало: «А ведь ты меня спасло, моё любимое платье. Не упади ты на тот журнал… Завтра же отдам тебя в чистку, чтобы даже духа.., даже духа его не осталось!
Жизнь, как зеркало без лица,
Жизнь, безумьем, как Крёз богато.
Ревность, длящаяся без конца.
Боль, внезапная, как расплата…
Не пугайтесь, я не про ад,
А про то, как любить пыталась
Пустоту. И он не виноват,
Что я глупо так обозналась.
Я Судьбу не корю, не злюсь.
Ну, сложилась она вот такою…
Лучше в зеркало посмотрюсь —
В нём была я сама собою.
Без ярма глупых прожитых дней,
Беззаботной, как божья птаха,
Полечу к развилке путей,
Где на выбор: любовь или плаха…
Вы представляете, какое это было счастье для меня!
В чистке, правда, я ужасно переживало – какой найду свою Даму, когда вернусь? А вдруг она опять станет грустной и достанет из шкафа свои яркие экстравагантные наряды? Но всё обошлось. Пусть горько, пусть с болью, но моя Дама сумела отойти от опасной пропасти, которой не избежала первая Владелица. Да, она стала грустной, но не так… По-другому… Вызывающие яркие наряды, своей пестротой больше напоминающие оперение крикливых глупых птиц, больше не висели в шкафу. Отныне рядом со мной были вещи исключительно благородные, достойные, с которыми мы прекрасно ладили. Показная роскошь сменилась сдержанной элегантностью, и пусть мы реже стали посещать приёмы, довольствуясь только выступлениями, в нашей жизни воцарились гармония