Екатерина Медичи. Владимир Москалев
принцы давно уже мужчины, милостивый государь, как же вы не разглядели этого? – произнес Конде.
– Прошу простить меня. Я сейчас же исправлю свою ошибку. – Дю Барта взял оба стеклянных кувшина и вознамерился выплеснуть их содержимое за окно.
– Постойте, сударь! – остановила его Жанна движением руки. – Поставьте кувшины на место. Теперь налейте в два бокала из того и из этого. Налили? И выпейте.
Дю Барта оторопело уставился на королеву, потом на мужчин, сидящих за столом. Все молча ждали, чем закончится эта необычная сцена. И тут он понял, чего от него хотят. Легкая тень улыбки скользнула по губам дю Барта. Не раздумывая, он выполнил требование королевы и осушил бокалы.
– А теперь вино, – приказала Жанна.
Дю Барта так же невозмутимо налил полный стакан вина и хладнокровно выпил его.
– Прошу простить меня, ваше величество, – заговорил он, – но я не сразу догадался о подоплеке этой сцены. Вы полагали, что я собираюсь отравить вас и вашего сына? Вы абсолютно правы, что подозреваете тех, кто вам не знаком, ибо только так в наше время возможно сохранить вашу жизнь, столь драгоценную для тех, кто с оружием в руках встал под ваши знамена. Эти меры предосторожности нелишни и здесь, поскольку известно, как широка шпионская сеть, раскинутая по всей Франции рукой Екатерины Медичи. Однако прошу вас, ваше величество, вспомнить один случай, который произошел с вами и принцем Генрихом Наваррским около трех лет тому назад в Бордо, когда там остановился королевский поезд. А когда вспомните, скажите, не ошиблись ли вы, подозревая меня в столь гнусном замысле.
Жанна долго смотрела на него, пытаясь оживить давний эпизод, потом, наконец, спросила, не меняя выражения лица:
– Вы имеете в виду роковой выстрел из окна?
– Именно так, ваше величество.
– Неужели вы и есть тот самый дворянин, который защитил меня от пули убийцы?
– Немудрено не узнать меня, ваше величество, ведь прошло столько времени.
– Это он, теперь я вспомнил его! – вскричал юный Генрих, бросаясь к дворянину. – Ле Лон сказал тогда, что этот человек выживет, и он выжил, мама!
– Я действительно плохо запомнила тогда черты вашего лица, мсье, – мягко проговорила Жанна д’Альбре, с интересом глядя на молодого человека. – Но если это и в самом деле были вы, у вас должен остаться шрам от пули, которую выпустил в меня убийца.
Дю Барта расстегнул камзол, потом рубаху, и все увидели маленький, давно зарубцевавшийся шрам пониже правой ключицы.
– Клянусь чревом девы Марии, это действительно пулевая отметина! – воскликнул Конде. – У меня есть точно такая же на левом плече.
– Я вспомнил, у того человека не было мизинца на левой руке! Покажите, сударь, вашу левую ладонь, – возбужденно попросил Генрих Наваррский.
Дю Барта медленно поднял руку. На левой ладони не хватало мизинца.
– Я потерял его около пяти лет тому назад в одном из поединков, – пояснил он.
Жанна встала и подошла вплотную к смущенному под