О, боже, снова Париж! Наблюдая за французами. Стефан Кларк
мы вернулись домой, я воссоединился с другим своим старым приятелем – багажной сумкой. Наконец-то я снова почувствовал себя человеком, а не каким-то укороченным призраком из прошлого Флоранс. Я переоделся в собственную одежду, намеренно выбрав вещи посвободнее, с прицелом на очередной гаргантюанский ужин.
Мы ели террин из телячьей головы, холодную свинину, и все это конечно же сопровождалось раздражающим изобилием зеленых овощей. Я мужественно сражался с едой, но когда очередь дошла до клубники, понял, что не смогу заставить себя положить в рот еще хотя бы одну из этих лоснящихся красных тварей.
Пока убирали со стола, я предложил Флоранс – еле слышно, так что даже летучие мыши не смогли бы разобрать моих слов, – короткую прогулку в темноте.
Но видимо, под кафтаном Бриджит скрывался костюм Супервумен, потому что она объявила, что сегодня наша очередь мыть посуду, а потом Флоранс должна была почитать Симону книжку.
Я поплескался в мыльной воде положенное время, после чего рухнул в постель и тотчас отрубился. По крайней мере, во сне у меня был шанс перепихнуться.
8
Следующий день, понедельник, оказался последним полноценным днем наших сельских каникул.
Утро выдалось солнечным, как я успел заметить, когда проснулся около шести. Это идеально-чистое, не загаженное вредными примесями, голубое небо никогда не надоедало, в отличие от всего остального.
После завтрака, во время которого Флоранс укорила меня в том, что вчера я налил воды за стенку раковины, пока мыл посуду, из-за чего, видимо, успел пострадать фундамент дома, я сказал, что иду в душ. При этом многозначительно положил руку на колено Флоранс (она уступила моим мольбам и поклялась больше никогда не надевать бархатный халат), давая понять, что это не что иное, как приглашение. Я рассудил, что, только запершись в ванной, мы сможем предаться интиму. Если бы кто-то постучал, я просто сказал бы, что мой слабый английский желудок не смог переварить такое количество свежей пищи и ему нужно полчаса покоя, чтобы прийти в норму.
Флоранс потерлась бедром об мою руку, и мне показалось, что она включилась в игру.
Стоя под душем, я чувствовал себя несказанно счастливым, представляя, как мы нежно намыливаемся, а потом все-таки находим способ заняться любовью в ванной – может, расстилаем на полу полотенца? Или я сажусь на унитаз, а она устраивается на мне? Возможности казались безграничными, и все одинаково возбуждающими.
Струя воды массажировала мне макушку, пока я рисовал себе самые смелые сцены из жесткого порнофильма, которому придумал название «Amour dans la Salle de Bains»[55]. Когда Флоранс наконец прокралась в ванную, я был, скажем так, полностью настроен сыграть ведущую мужскую роль в этом фильме.
– Запри дверь и иди ко мне, – прошептал я и отодвинул шторку, чтобы Флоранс увидела, как я рад ее приходу.
Передо мной стояла Бриджит, с зубной щеткой в руке и застрявшим в горле криком.
По выражению ее лица можно было определенно сказать, что никогда еще мужчина не отдергивал перед ней шторку душа и не демонстрировал
«Любовь в ванной комнате» (