Шах и мат. Георгий Олежанский

      Эту вонь он так и не смог забыть.

      «Сержант» толкает в бок блондинку.

      – Что? – недовольно спрашивает спросонья Анжела, приподымаясь на локте.

      «Симпатичная девушка с тонкими чертами лица», – отмечает про себя Кривошеев.

      Писаная красавица пушкинских романов о любви, какой предстала Ариадна Шенгелая в роли Татьяны Лариной из кинофильма «Евгений Онегин». Хрупкая, изящная, воздушная, легкая, женственная.

      Девушка потирает маленькими кулачками заспанные глаза.

      – Анжела, давай уматывай, – только произносит мужчина, – чтобы через пять минут я тебя тут не видел.

      – Не поняла, – растягивая мелодичным голосом последнюю «а», недовольно говорит Анжела, а ее взгляд, полный недоумения, направлен на мужчину. – Что означает уматывай?

      Даже в этот момент движения девушки были утонченными и плавными. Анжела собирала немногочисленные разбросанные вокруг дивана предметы одежды с чувством и достоинством. Закончив, она, семеня на носочках, выскочила из комнаты.

      – Здрасьте, – только успела бросить девушка, задержавшись перед Кривошеевым, – арестуйте этого подонка.

      На что Константин Сергеевич, улыбнувшись, просто кивнул.

      – Как же ты так, Миша? – спросил Кривошеев, когда Анжела скрылась на втором этаже дачного дома. – Старший лейтенант, боевой офицер, государственные награды… и опустился до банального пьяницы.

      Старший лейтенант Михаил Архангельский даже не повернулся.

      – Вот потому что боевой, – только отвечает он, – потому и пьяница. Когда боевого офицера выбрасывают на улицу, словно старого пса пинком под зад, сложно остаться равнодушным.

      – Не хочешь вернуться на службу? – в лоб спрашивает Кривошеев Архангельский ответил не сразу.

      – В чем подвох, Константин Сергеевич? Я уволен по компрометирующей статье. Таких на действующую службу не возвращают.

      – Никакого подвоха, Миша. Я даю тебе шанс вернуться на военную службу в звании капитана и все начать с чистого листа. Никаких напоминаний о былых «заслугах».

      Архангельский задумывается.

      – Щедрое предложение, товарищ генерал, – отвечает наконец он, – но вынужден отказаться.

      Кривошеев не был готов к подобному повороту, однако остался совершенно невозмутимым и эмоций не показал.

      – Почему?

      – Вы лукавите, как и тогда в Афганистане, – говорит Архангельский. – Вы меня знаете, это не приемлемо. Люди, которые чего-то недоговаривают, вызывают у меня недоверие. И работать с человеком, которому не доверяю, я не могу.

      Кривошеев выдерживает паузу. В голове только один вопрос: говорить Архангельскому истинные причины или нет? И в итоге решается сказать. Генерал еще считает, что должен Мише за Афганистан.

      – Ты мне нужен,