Запасной мир. Анатолий Дроздов
надевал простые рубашки. Ее мать их сошьет. В словах девочки был резон. Я подумал и достал из сумки чулки маркитантки.
– Возьмешь? – спросил продавца.
– Не новые! – скривился тот.
– Зато шелковые! Предлагаю обмен: чулки на полотно.
– Десять локтей за пару! – встряла Салли.
– Ты что, девочка! – возмутился продавец. – Какие десять? Пять за все. Как раз на рубашку.
– Мастер высокий! – возразила Салли. – Ему нужно много полотна. Чулки стоят не меньше силли. Не хотите, сама продам!
– Какой силли! – забормотал продавец и спрятал чулки. – Ладно, на две рубашки…
Полотно он отмерял с лицом сына, потерявшего мать, и я не стал предлагать ему ленты маркитантки. Лучше подарю Салли. Задумано – сделано.
– Что вы, мастер! – смутилась девочка. – Это дорого!
– Мне они ничего стоили – трофей. Носить их не могу – волосы короткие, – я снял шляпу и провел ладонью по стриженой голове. – К тому же могут неправильно понять.
Салли прыснула и забрала ленточки. Скатав их, засунула в рукав.
…Мирка встретила нас у ворот. Принюхавшись, прыгнула в корзину и затанцевала на тушке битого поросенка.
– Будет тебе печенка! – успокоил я.
Перед тем как разделать свинку, я осмолил ее и выскреб шкуру ножом. Мирка, получив печень, утащила ее, перед этим подозрительно глянув на Салли: не вздумает ли отбирать? Поросячью голову и ножки я бросил в глиняный горшок (посуды в доме хватало), залил водой и, посолив, поставил томиться на угли. Оставшуюся тушку отнес в ледник. Он представлял собой погреб, где грудой лежал пересыпанный опилками лед. Он потихоньку таял, но хватит еще надолго. Затем я притащил доску, вымыл ее и запряг Салли мешать тесто. В сарае нашлось круглое полено. Закрепив его в токарном станке, я подогнал бабку с конусом и сходил к водяному колесу. Затвор представлял собой заслонку, укрепленную в пазах. Я потянул ее вверх, вода хлынула в желоб, и деревянное колесо высотою в полтора человеческих роста медленно завертелось. Ось с насаженными на нее деревянными «пальцами» привела в движение зубчатый барабан на конце бревна, торчавшего из стены. Я вернулся в мастерскую. Зажатое в шпинделе полено быстро вращалось. Взяв резец, я подогнал суппорт и в два счета выточил из полена скалку с ручками. Салли тем временем справилась с тестом. Я оторвал комок, шлепнул его на доску и раскатал до нужной толщины. После чего нарезал ножом на тонкие полоски.
– Делай так!
Я протянул девочке нож.
– Что это будет? – полюбопытствовала Салли.
– Лапша! – объяснил я.
Глава 4
Обедали мы втроем. К полудню проведать старшую сестру явилась Нэнси. Как не трудно догадаться, истинной причиной ее прихода стало любопытство. Нэнси оказалась плотно сбитой, круглощекой девочкой с большими синими глазами под пушистыми ресницами. Таких детей изображают на обертках конфет: их вид вызывает умиление и желание потискать. Я это желание сдержал и ограничился тем, что усадил Нэнси за стол. Разлив лапшу, я бросил