Москвичка в кавычках. Нина Еперина
и давай мне заливать про нашу семью, про любовь! Там народу много, он и потащил меня на «Медео». Это высокогорный каток. Удивительное место – вокруг жара, а здесь можно на коньках кататься. А вокруг полным-полно ресторанов с видом на снежные горы. В одном из них мы и приземлились.
Такой кайф! При тебе режут барана, при тебе его маринуют ишашлык делают. Мясо нежнейшее, во рту тает, барашек совсем молоденький! А вино… очень хоро-о-о-ошее.
А мы, в смысле Толик, и так и сяк, и с прискоком, и с притопом, и бочком, бочком, и ручками похлопаем и ножками потопаем…
Это так наш герой прощения просил!
Простила! Ну что с козла возьмешь?
Вскоре третья часть фестиваля во главе с третьим директором сделала марш-бросок в Караганду. На самолете и с министром. Наконец-то у Толика наступил запланированный праздник самолюбия. С министром ездить хорошо, мне понравилось! Самолет сел – к трапу тут же кортеж автомобилей. По ходу следования кортежавсе гаишники стояли по стойке смирно. Так смешно – глазки узенькие, фуражки великоваты, на уши сползали, а они пузо вперед и такие гордые.
Поселили нас на самом краю города, практически на границе с пустыней, но в очень приличной гостинице. Мы были самые первые заселенцы. Чисто, пахнет краской, белье постельное кипенно-белое, накрахмаленное. Тараканов нету. Кормят потрясающе вкусно. Я там первый раз попробовала настоящие манты, казахскую лапшу бешбармак, рыбу «коктал» и еще столько всякой вкуснятины, чему я даже и название не знаю.
Почему, когда ресторан только начинает работать, в нем все так вкусно, а проходит три-четыре месяца – и получается из него столовка средней руки с хлебными котлетами, именуемыми, почему-то, рубленным шницелем?
Карагандинцы так хорошо все подготовили и организовали, что нам делать было совершенно нечего. Поэтому мы отдыхали, только номинально поочереди появляясь по утрам в штабе фестиваля.
В ресторане кормили так. Хоры, танцевальные коллективы и симфонические оркестры кушали в большом зале ресторана. Выдающиеся деятели и администрация фестиваля – в малом, банкетном зале. Кто места за столиками распределял, я не знаю, но с нами за столом оказались и Леня Сметанников, и Борис Сергеевич Брунов. Это что, чья-то злая шутка или судьба Толика от ревности отучала?
В первый день, когда Толик прибежал на ужин (как всегда с опозданием), мы втроем уже смеялись какому-то анекдоту, на которые дядя Боря был ооочень большой мастер. Пришлось Толику прожевать и проглотить свою азиатскую гордость и целых пять дней сидеть с нами за одним столом.
А вокруг кипел наш фестиваль… Как бы это назвать? «Жаркие дни Азии»? Или «Восточные сладости»? Или «Большой сабантуй»! Что-то близкое ко всему этому. Каждый день по три банкета, утром, в обед и вечером. На банкеты ездили только звезды и мы, администрация. Вечером нас возили на какую-нибудь правительственную дачу. Дачи были в самых неожиданных местах, даже посреди пустыни. Едем, едем по пескам, вдруг заезжаем за забор, а там рай! Бьют фонтаны,