Шкура литературы. Книги двух тысячелетий. Игорь Клех
мог спасти». Но все это цветочки по сравнению с тем, как Руссо поступал с собственными детьми. Немедленно после родов он сдавал их (пять «штук»!) в приют и больше не интересовался их судьбой – топил, как котят, чтоб не выросли паразитами и «чудовищами»! Надо знать, что Руссо автор одного из самых прославленных педагогических трактатов своего времени – «Эмиль, или О воспитании».
Очень часто в своей «Исповеди» Руссо походит то на щедринского Иудушку Головлева, то на Фому Опискина – окарикатуренного Достоевским позднего Гоголя, автора «Выбранных мест из переписки с друзьями». Несомненно, Руссо был извращенным ханжой, но не был злодеем. Он бывал милосерден и добр (а не «добродетелен»!), являлся смелым мыслителем и – местами – блестящим писателем, прокладывавшим новые пути в литературе. Чем бы ни были чреваты его социальные идеи, благодаря им оказался похоронен гораздо более жестокий и несправедливый мир, не имевший будущего. Личной драмой Руссо было то, что он выпал из собственной среды и участи стать женевским ремесленником и более или менее примерным семьянином, а в предреволюционной Франции сделался «предтечей» опростившегося яснополянского «медведя» Толстого, шокировавших приличную публику «босяка» Горького и скандального «буффона» Маяковского, дразня аристократов и плутократов и одновременно кормясь от них.
Вряд ли читатель станет сегодня проливать слезы над страницами «Исповеди» заодно с Руссо, как тому мечталось. Скорее будет недоумевать, негодовать, посмеиваться, возможно, сострадать. И хорошо бы, чтобы отложив эту великую, без всякого преувеличения, книгу, он смог погрузиться в состояние глубокой задумчивости…
«Вряд ли, конечно, это был человек…»
Наполеон Бонапарт – одна из самых заметных фигур на шахматной доске всемирной истории. Конечно же история, любая война или даже сражение – никакие не шахматы. И кстати, Наполеон, несмотря на выдающиеся математические способности и полководческий гений, в шахматы играл из рук вон плохо. Исторический процесс, как и поле битвы, больше напоминает королевский крикет, описанный математиком Льюисом Кэрроллом в детской сказке «Алиса в Стране чудес»: результат исторического деяния всегда оказывается не совсем тот, или даже совсем не тот, что хотелось. Так Наполеон стремился объединить Европу под своей властью и добился того, что она в конце концов действительно объединилась, выставив более миллиона штыков против его нескольких сотен тысяч. В итоге Франция надорвалась, окончательно растратив свое величие на протяжении последующего столетия. Ее генофонд отправился в топку исторического пожара – перед Ватерлоо Бонапарту пришлось набирать в армию уже пятнадцатилетних новобранцев (как сто тридцать лет спустя Гитлеру, этой злой карикатуре на Бонапарта, придется отправлять на фронт подростков из гитлерюгенда). Но в том историческом пожаре выгорели политико-экономические и нравственно-правовые опоры феодализма на континенте,