Гвоздь-невидимка. Евгений Связов
начав работать с Вами, мы сразу отсекаем все мелкие неприятности. И нам придётся подключаться только для решения проблем. Прощё говоря, Вы не любите паразитов на себе. И сами никогда не паразитируете на партнёрах. А во-вторых… дело в том, что и как Вы снимаете. Вы – художник, мистер Карко. В где-то-там есть фотографы, есть видеооператоры, ещё там есть команды маркетологов, которые пытаются активно удовлетворить потребности потребителей. Иначе говоря, там есть масса производителей плоского ширпотреба. А все Ваши работы… каждая Ваша работа – это очень текстурная вещь. Наверняка, Вам будет интересно узнать: люди, способные детально описать свои ощущения…
– Младший командный состав, например? – вклинился Карко.
– Точно! – майор выстрелил пальцем в Карко и продолжил: – эти люди рассказывали, что подавляющее большинство Ваших работ помогает видеть глубину души и чувств в окружающем. Они, эти работы, заставляют мечтать и тосковать, они заставляют ценить тех, кто есть, и относиться к ним нежнее. Ваши работы всегда оставляют место для додумывания, и чистых строк в них всегда больше, чем написанного. И потому зрителя тянет… взять умственный карандаш или стило – и заполнить пустоту своими мечтами.
Майор замолк, глядя на реакцию Карко. Тот смотрел в стол. Помедлив несколько секунд, тихо сказал:
– Майор, думаю, вам всё-таки следует войти в Корпус Священников.
– Думаю, пока всё-таки рано. – ответил майор. – Я всё-таки не получил от вас ответ на вопрос – зачем? – и начал выдавать его сам. То есть исповедник из меня плохой.
Карко помолчал. Тяжело вздохнул. Медленно наполнил стаканы, поднял свой и заговорил:
– Мне было тринадцать лет. Мир вокруг начинал приходить в себя после Войн-На Вылет. Сеть никто не регулировал. По сети ходило многое. Как-то раз одноклассник разослал линк на… как он назвал… «пацтульная абасака». Файл был гнусный. Так сказать, актёрша была в предсмертном возрасте. Ну… сценарий – обычный по тем временам, за исключением того, что актёрша по-старушечьи причитала и хваталась за сердце. Не знаю… может, она сыграла. В общем, в том клипе она умерла. Это по тем временам тоже не было чем-то из рук вон.
Карко тяжело вздохнул, собираясь с духом и продолжил:
– Потом я… меня порвало на части – я рыдал от горя, что люди делают такое, и бился в стены от бешенства на других, которые это смотрят и ржут. Горе кончилось. А вот бешенство остыло в острую ярость. Точнее, совсем остыло оно потом, когда мы с другом поймали того урода, что разослал ссылку, нашли загибающуюся от голода древнюю проститутку и сняли… ну, вы, думаю, видели.
– Ага. – мрачно буркнул майор. – А критики-то мучились, откуда в «Как вы любите сынов?» такой накал страстей.
Карко покивал и сказал:
– А дальше вы знаете. Клип попал в волну – как раз шло гашение трансляции военного бешенства новым поколениям… и ещё он ударил по мечтам миллионов тёток, у которых мужья не пришли с войны. А ещё этот урод с дружками меня не дорезал, и попался – и на суде рассказал про «абасаку». В общем, из больницы я вышел «многообещающим