Бог наказывает иначе. Татьяна Туринская
благодушных лиц родителей опасалась увидеть их же полупрозрачные тени? Черт бы побрал эту Светку – надо ж было ляпнуть такое. Теперь ведь и правда жутковато стало. А что, если души родителей до сих пор здесь? Вот возьмут и явятся к ней среди ночи: «Молилась ли ты на ночь, Дезд…» Ой, нет, это же из другой оперы…
Видимо, Полина таки стала проваливаться в сон, потому что образы, видения, лица стали расплываться, каким-то невообразимым манером объединяясь в диком фантасмагорическом танце, словно бы перетекая друг в друга. Мама. Отец. Красивый, с ироничным взглядом и легкой усмешкой, спрятавшейся в углу рта – за какие только заслуги он ей такой достался? – Ольгин Сашка. Сама Ольга – не сегодняшняя, а та полноватая стеснительная девочка с длинной толстой косой, которую Полина знала всю жизнь и которой доверяла безгранично, как самой себе. Светка, ойкнувшая чужим голосом: «И не боишься? Там же призраки!» И простой до неприличия парень Пашка: «Что ты мелешь, дура?»
Вдруг все оборвалось. Ни от сна, ни от видений не осталось и следа.
Шорох… Всего-то тихий, шелестящий, почти неслышный шорох выдернул Полину из неглубокой пока еще полудремы. Она не стала подниматься, только напряглась вся, насторожилась, прислушиваясь. Но нет, тихо, это ей только показалось.
Полина еще несколько мгновений повглядывалась в темноту, потом снова расслабилась. Нет, почудилось. Дом старый, чего ж удивляться. В старых домах всю жизнь что-то скрипит, дом словно бы сам дышит, как живое существо.
Не успела она вновь провалиться в сладкую дрему, как очередной шорох заставил напрячься и прислушаться. Теперь Полине показалось, что кто-то тихонько, словно бы самыми подушечками пальцев, постукивает в окно: тук, тсссс, тук-тук, тсссс. Жили бы на первом этаже, все было бы понятно – Полина и сама в ранней юности так шалила. Теперь уж стыдно было вспоминать, как они с Ольгой сами когда-то, проходя поздно вечером под чужими окнами, иной раз позволяли себе подпрыгнуть повыше и стукнуть в стекло со всей дури, перепугав спящих хозяев. Был неподалеку дом, стоящий на пригорке, и окна первого этажа получались расположенными словно бы по косой: с одного боку первый этаж оказался непомерно высоким, до окон не допрыгнешь, не доскачешь, а с другого, напротив, едва не опирались прямо на фундамент. Вот они, юные дурочки, и забавлялись. Глупо, ах, как глупо! Даже преступно. Только теперь Полина смогла на собственной шкуре прочувствовать, каково просыпаться среди ночи от стука в окно. Но ведь она-то не на первом этаже. Пусть не слишком высокий, но ведь второй.
Шорох стих, однако расслабиться у Полины уже не получалось. Лежала напряженная, как струна, и прислушивалась. Вот, вроде, кто-то вздохнул тяжко. Или показалось? Да нет, точно показалось. Или нет? Это ей кажется, или она в самом деле слышит легкие шаги?
В дверь постучали. Легонько, чуть-чуть, но теперь Полина была уверена – не послышалось, действительно постучали. Присела на кровати, нащупала ногами вельветовые тапочки, и, затаив дыхание, нырнула в темноту