Мертвые наук не внемлют. Татьяна Туринская
за, мягко говоря, неординарное решение, лишь весело подшучивали по поводу того, каково это быть третьей женой. И упорно именовали шейха султаном.
– Кать, а Кать, – простодушно поинтересовался Женька. – А у них можно гражданство получить, например, по жене? Я вот слышал, там при рождении и женитьбе государство мощную материальную помощь выделяет, правда, это распространяется только на граждан. Давай, когда тебя твой султан бросит, ты за меня замуж выйдешь?
Вайс расхохотался:
– Размечтался. Катька-то себе достойную пенсию обеспечивает, иначе б она в сторону того султана и не глянула. А тебе, Женька, до пенсии еще пахать и пахать. Это ж только балетные на пенсию рано выходят, у них работа вредная – целыми днями ножками всяческие па выделывать. То сдвинут, то опять раздвинут.
Ирочка смутилась, покраснела. Полина рассердилась:
– Ты бы, Аркаша, за словами следил. И за их смыслом тоже.
– А что, скажешь, неправ? – настаивал рыжий. – Покажи мне хоть одну из присутствующих, которая не занимается такими упражнениями. Ты-то, может, и надеешься за Макса замуж выйти, наивная, но это тебя хоть как-то оправдывает. Катьку тоже понять можно – бабе за тридцатник перевалило, тут за козла пойдешь, не то что за султана со скважинами, лишь бы взял кто-нибудь.
Семынин тихо, сквозь зубы оборвал:
– Аркаша, не хами дамам.
Тот словно не расслышал его слов:
– А Ирку чем оправдаешь? Только профессиональной привычкой. Ведь с самого начала знала, что я жену не брошу – между прочим, мы с ней пятнадцать лет душа в душу, да-да, пятнадцать – я из Джакарты как раз к праздничному столу попадаю. Юбилей!
Ирочка скукожилась на кровати, спрятав лицо в ладони, и то ли плакала, то ли просто сидела в прострации. Вайс же и не думал угомоняться:
– Вот моя Лилька – настоящая женщина, я ее только после свадьбы в койку затащил, хоть и обхаживал восемь месяцев. А эту…
Он с откровенным презрением посмотрел на Ирочку и продолжил:
– А эту шалаву разве назовешь женщиной? Вы бы видели, что она мне позволяет, какие па я с ней танцую!
Киреев неуверенно выступил вперед:
– Вайс, ты сволочь!
– Да пошел ты, – отмахнулся тот, словно от назойливого комара. – Тоже мне, защитник нашелся. Ладно, киска, извини, иди к папочке.
Подошел к кровати, подхватил Ирочку на руки и со всего маху уселся на пружинящий матрац. Попрыгал на нем вместе с ношей, криво усмехнулся:
– А у тебя кровать-то получше будет, удобная. Ты ее уже опробовала?
Катерина не ответила. Никто не ответил.
Промолчала и Полина. Больше всего на свете в эту минуту ей хотелось, чтобы кто-нибудь, наконец, заткнул Аркашин поганый рот. Но понимала, что сия мечта так и останется мечтой, несбыточной, а потому заветной. Никто не осмелится пойти против Вайса. Ни в их маленькой компании, ни в труппе «Калинушки» не сыскать такого смельчака. Даже нет, не смельчака, а откровенного безумца. Заиметь себе врага в лице Аркаши нормальный человек