Призраков лучше не тревожить. Сергей Павловский
кашу. Может, и… Сам. На заказе работал, конечно, профи, и хоть их развелось в последнее время, как грязи, но этот – высшей марки. Потому вычислить его можно – если убрать не успеют. Но главная твоя цель – заказчик. Его найдёшь – там будем думать. И помни: он, заказчик, – твоя карьера и твой залог. Да. Формально вы – я имею в виду тебя и твою группу – входите в состав следственной бригады Генеральной прокуратуры. А неформально – проводите параллельное независимое расследование и подчиняетесь только мне и Президенту. Так Президент сам решил. Всё. – Долганов качнул головой. – Ох и говно! Но имеешь шанс выйти из него моим заместителем и в генеральском звании. А потому сегодня же становись на довольствие и приступай. Приказ по управлению уже отдан. Свободен.
– Есть, господин генерал. – Емельянов вместо отдания чести развёл руками и поплёлся без особого энтузиазма «становиться на довольствие».
Сама процедура постановки, знакомая до тошноты, восторга у Емельянова не вызывала. Скорей наоборот. Иногда она отнимала целый день. В первую очередь, конечно, секретная часть, святая святых. Только чтобы войти в абсолютно изолированное помещение секретки, требовалось пройти с дюжину всевозможных проверок и «идентификаций», включая наиновейшие методы по индивидуальному коду доступа, дактилоскопии и иридоскопии[1]… Вся эта новомодная шпионская чушь, с точки зрения самого Емельянова, яйца выеденного не стоила. Всё едино команду компу – кого пускать, а кого послать, – давали люди-человеки. А люди не боятся, что компьютерный вирус отшибёт им память или разладит исполнительные органы. К тому же и в самом секретном храме трудились обычные жрецы из плоти и крови. К главному жрецу Емельянов теперь и пробивался. И этот Главный никогда не менялся. Берсерк не знал ни его имени, ни звания, ни даже клички. Но вот уже пять лет в секретке наблюдал одну и ту же рожу, пресную и невыразительную, как конская лепёшка. А до этого в секретке ГРУ он на протяжении пятнадцати лет встречал другую физию, что походила на нынешнюю, как матрица на матку. Притом манеры копировались скрупулёзно. Всё сухо, сжато, деловито до душевного сплина. Ни единого лишнего слова, жеста…
– Ротмистров Александр Николаевич, полковник ФСБ… Удостоверение, пропуск, водительское… Распишитесь. Теперь ваша группа… Спиридонов Сергей, капитан. Удостоверение, пропуск, водительское. Распишитесь… Тропинин Дмитрий. Старший лейтенант… Распишитесь… Распишитесь… Распишитесь… Желаю удачи.
Это «желаю удачи» – единственное неформальное, но несокрушимо традиционное. Емельянов вывалил из бункера секретки, облегчённо ухнул и вытер пот со лба. Теперь в другой бункер – финчасть. Здесь проверок поменьше и режим доступа, как в обыкновенном банке, но! Неизменный финансовый цербер. Имидж – копия секретника, только абсолютно лысый, очкастый и без особых примет.
– Командировочные, суточные. Получите, распишитесь… На группу… Пайковые, распишитесь. Представительские…
«О! Это самое интересное, – оживился
Иридоскопия – снимок радужной оболочки глаза.