История с камнем. В. О. Ронин
(Размахивает газетой). «Таинственное происшествие на Бронной»! Весь высший свет Москвы под подозрением! Скандал, да и только! А нам ведь, Орест Иванович, скандалы-то ни к чему. Вы же знаете, у Владим Андреича в столице немало злопыхателей найдется. Ведь только сидят и ждут, когда его сиятельство осклизнется. А тут как на грех, здрасте-пожалуйста, – такой пренеприятнейший казус!
ПАНДОРИН. В данном случае, поистине, casus belli.
ВЕДЬМИЩЕВ. И не говорите, Орест Иванович, – как мел белый, ни кровиночки в лице. Совсем измаялся бедняжечка с этой проклятущей каменюкой. Всю ночь не спал, мучался. А поутру – ни свет, ни заря – призвал меня. Ступай, говорит, к Орест Ивановичу, Христом Богом его заклинай, пусть во что бы то ни стало отыщет этот окаянный бриллиант!
ПАНДОРИН. А что же полиция?
ВЕДЬМИЩЕВ. Какая к дьяволу полиция! Сам обер-полицеймейстер Журковский был вчера на вечере. И что? Стоит истуканом, глаза таращит, да усищами трясет, что таракан. И помощничек его, Гудович. Все входы-выходы, конечно же, сразу перекрыл, челядь обыскал, досмотр помещению жутчайший учинил, а всё одно – камешек-то тю-тю…И вот ведь еще какая оказия приключилась, голуба моя. Сыскался у нас тут в Первопрестольной некий, так сказать, Искариот, чтобы его приподняло да об землю шлепнуло! Не побрезговал сей стервец телеграфировать о случившемся в столицу. И теперь к нам из Петербурга по именному повелению едет следователь по особо важным делам. Некто Люстрин. Не доверяют они, видите ли, там, на невских брегах, нашим московским сыскарям. Мол, раз сам обер-полицеймейстер попал под подозрение… Да что там Журковский! Они и на Владим Андреевича, на отца родного, замахнулись! Ведь, по слухам, этот питерский хлыщ имеет весьма высокопоставленных покровителей. И не где-нибудь, а в Мариинском дворце! Говорят, сей Люстрин – демоническая личность. Рубит с плеча направо и налево. Не взирая, что называется, на лица, чины, заслуги и регалии. Ведь он так всю Москву нам на уши поставит!.. Так что, Орест Иванович, голуба, выручайте, впрягайтесь. Дело-то щекотливое, деликатное, как раз для вас. Не дайте супостатам посмеяться над Владим Андреичем. Негоже мусор-то из избы выносить.
ПАНДОРИН. Никоим образом не смею уклоняться от исполнения своих прямых обязанностей – блюсти законность и правопорядок в подведомственном Владимиру Андреевичу граде… Но есть здесь одно маленькое «но».
ВЕДЬМИЩЕВ. Какое еще «но»?
ПАНДОРИН. Видите ли, Иван Григорьевич. По некоторым причинам медицинско-эстетического характера (показывает на свое испещренное зелёнкой лицо) я временно лишен возможности покидать стены собственного дома…
ВЕДЬМИЩЕВ. И что же нам теперь делать?! Дело-то не терпит отлагательства!
ПАНДОРИН. Значит, начнем расследование прямо сейчас.
ВЕДЬМИЩЕВ. Прямо сейчас? Я отказываюсь вас понимать.
ПАНДОРИН. Все очень просто. Для того чтобы вести расследование мне вовсе необязательно присутствовать на месте происшествия лично. Я пошлю туда своего ассистента…(Ромашкину) Онисим, с этого момента вы будете моими глазами, ушами, руками и ногами.
РОМАШКИН.