Декстер мёртв. Джеффри Линдсей
телефон и ремень мне тоже вернули. Ремень был надежный; вот оно счастье – знать, что можешь повеситься, если захочешь. Вешаться я, конечно, не собирался, но уже начинал об этом подумывать, потому что не знал, как теперь добираться до дома. В изолятор я приехал в полицейской машине, а подбросить меня обратно, к сожалению, никто не собирался.
Если честно, меня уже немного подташнивало от полицейских. Уж лучше пройтись пешком, хотя бы полезно. С одной стороны, двадцатипятикилометровая прогулочка до дома быстрым шагом улучшит кровообращение, поднимет настроение и тонус. С другой стороны – я в Майами, а пекло здесь невыносимое. Глупо будет выйти из-за решетки и тут же свалиться замертво от сердечного приступа. Может, если немного подождать, мимо проедет такси?… Ну да. А если подождать еще чуть-чуть, здесь наверняка построят железную дорогу. Отличный план.
Иных вариантов у меня и вовсе не было. Телефон мне вернули, но за три недели заключения он, разумеется, вконец разрядился. Так я и стоял на крыльце изолятора, тупо глядя по сторонам. При аресте меня провели в здание через черный ход с противоположной стороны. Отсюда же вид открывался чудесный: за спиной возвышается приветливый зловеще серый изолятор, вокруг простирает свои объятия высокий забор с колючей проволокой. На каждом шагу стоят машины – даже там, где стоять запрещается. Ряды автомобилей обступают изолятор с трех сторон и теснятся на стоянке позади. Они повсюду: под деревьями, на разделительных линиях и у таблички «СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА. ПОЖАРНАЯ ЗОНА».
В любом другом уголке города весь этот сумасбродный улей брошенных авто давно уже бы увезли на эвакуаторах. Иронично, не правда ли, что здесь, в тюрьме, где держат в том числе и злостных нарушителей ПДД, автомобили паркуют в неположенных местах и никто за этим не следит?
Иронично еще и то, что вокруг столько пустых машин, но ни одна из них не может подвезти домой выпущенного на волю Декстера. Какая несправедливость. Но, разумеется, в жизни справедливости нет, разве что в настольных играх.
Ну и ладно. Свобода – это палка о двух концах, влекущая за собой тяжкую ношу самостоятельности. Однако, научившись за решеткой уму-разуму, я понял, что дух мой жаждет свободы и я готов уплатить за нее цену. Что я и делаю. Но, сказать по правде, уж лучше бы я заплатил за нее деньгами, а не шел домой пешком…
Я стоял и щурился от яркого солнечного света, мечтая о своих очках. И о машине. И, что уж там, о кубинском сандвиче и лимонаде. Простоял я так минуты три, прежде чем понял, что неподалеку сигналит машина. Звук доносился слева. Я поглядел туда с праздным любопытством.
Метрах в пятнадцати от меня забитая машинами подъездная дорожка поворачивала вправо. В той стороне, за оградой, был пустырь, заставленный машинами. Там у открытой двери одной из машин стоял человек в летней одежде, с бейсболкой на голове и в солнечных очках и, держа одну руку в машине, жал на клаксон. Незнакомец поднял руку и помахал, потом опять посигналил, и тут я понял, что машет он мне, и, несмотря на нелепый туристический видок, узнал его. Это был мой брат