Со мной и без меня. Виталий Игнатенко
шли редакционные «четверги». На них открывались таланты молодых актеров, певцов, музыкантов – Михаила Козакова, Тамары Синявской, Муслима Магомаева, Николая Петрова, ансамбля «Ореро».
Поразительное было время. Прогнав с должности члена редколлегии Константина Щербакова, через какое-то время большое начальство позвало его обратно. «Комсомольская правда» была газета дерзкая, умная, далеко видела, и кто выходил за рамки даже этих критериев, грубо говоря, задирался, уже никогда не мог рассчитывать на снисхождение. А Константина вернули! И это после той самой статьи, где под сомнение поставили необходимость цензуры в театральном процессе. Такого никогда не бывало.
В чем секрет? Никто до тех пор не мог столь талантливо и честно говорить обществу о театре. Никто, кроме Щербакова, не говорил честно и талантливо театру от имени общества. Не без его усилий случилось становление Эфроса, Ефремова, Радзинского, Захарова, Фоменко. Имя Товстоногова благодаря во многом перу Константина стало символом целой театральной эпохи.
Менялись художественные предпочтения, уходила одна стилистика, возникал новый театральный и литературный язык, а К. Щербаков оставался проводником передовых идей и экспериментов. Он поддерживал такие сочетания реальных нравственных поступков художников и их спектаклей, что брала оторопь: это ведь один целостный ряд. Именно поэтому их работы становились культурными событиями мирового звучания.
Волей судеб Щербаков оказался в Польше при действии норм военного положения в этой стране. Поляки протестовали. Костя представлял здесь Всесоюзное агентство авторских прав. И он, и Ира – его жена, соратник – сделали свой варшавский дом прибежищем всех тех, кто не мыслил себя не свободным.
Конечно, это была элита польской интеллигенции. Как сказал об этом времени один наш общий друг: «Костя не терял присутствия духа и несокрушимого нравственного здоровья даже в присутствии танков».
Вернулся К. Щербаков в Москву в самое тяжелое для театров, музеев, библиотек время – в начале 90-х.
Получил новое назначение, испытание.
Считаю, что лучшего первого заместителя министра культуры России, чем К. Щербаков, трудно было подобрать.
Культура культурой, но эпицентром деятельности «Комсомолки» оставалась экономика, прежде всего промышленное производство и строительство. А экономику вел, по существу, тащил на себе отдел рабочей молодежи. Тащил Виталий Ганюшкин.
Считается, что именно рабочий отдел 60–70-х годов был в «Комсомолке» ее локомотивом, звездой первой величины, уникальным по набору талантов, непревзойденным по публицистической отдаче. В нем и после нас работали, с моей точки зрения, отменные журналисты Владислав Фронин, Анатолий Юрков, Анатолий Золин, Юрий Совцов, Александр Афанасьев, Владимир Сунгоркин, Георгий Пряхин, Павел Вощанов, всех в этом ряду просто не перечислить. Команда под руководством Ганюшкина достигла в журналистике невероятных результатов. Об этом говорит и дальнейший профессиональный