За пределом беспредела. Евгений Сухов
слышишь? Она пугает нас Назаром!
Хорек угодливо хохотнул.
Николай ухватил пальцами девушку за щеку и прошипел:
– Дура, я поставлю раком не только тебя, но и твоего Назара!
– Вот ты сам ему об этом и скажи!
– Ах ты, сучка остроумная! – В тесном пространстве киоска оглушительно прозвенела пощечина. – Я тебя научу светским манерам!
В стекло нетерпеливо постучали.
– Чего хотел? – высунулся Хорек.
– Сигарет не продадите? – спросил мужчина.
– Не видишь, что ли?! Учет! – Хорек закрыл окошечко и задернул шторы.
– Оборзела, блядина! – воскликнул Колян. – Что за моду взяли эти соски – так разговаривать с уважаемыми людьми!
Неожиданно он совершенно успокоился. Это был очень плохой признак.
– Я тебя, мразь, на понт брать не хочу. Несколько дней назад я угробил твоего Селезня.
– Как?!
Николай хмыкнул:
– Интересуешься:. Ткнул ему ладошкой в горло, вот его и не стало. Могу это повторить и с тобой… если мы, конечно, не договоримся. А теперь ответь мне на один вопрос, красотуля: каким способом тебя Селезень дерет? Кто-то тебя должен ведь утешить, так почему же не я?
Отступать было некуда – лопатки девушки уперлись в стену.
– Не посмеешь!
– Ты, видно, еще ничего не поняла. Юбку, дура, подними! Да повыше, чтобы я твой сейф разглядел. Хорек, помоги ей, а то нам эту сучку до утра не уговорить.
Хорек захихикал и с готовностью ухватился за подол девушки.
– Отпусти! Отпусти! – пыталась она высвободить юбку из цепких пальцев Хорька.
– А ножки-то у нее стройные!
Девушку опрокинули на стол, разметав при этом во все стороны металлические банки, с грохотом полетевшие на пол. Николай рванул колготки, и прозрачная пленка мгновенно разъехалась, обнажив голые бедра. Звонкая оплеуха заставила тренькнуть бутылочки с пивом.
– Шире ноги, паскуда! Еще шире, чтобы не туго было, чтоб мне мозолей на елде не натереть: А хорошо. Класс! Признайся, голуба, Селезень и вставить-то не умел! Не будь меня, так настоящего мужика ты бы и до смерти не попробовала.
Николай по-хозяйски обхватил бедра девушки и входил в нее яростными толчками.
– Улыбайся, сучка! Не люблю, когда баба подо мной с кислой рожей лежит. Ну, кому сказано?! Поласковей!
Прозвенела новая оплеуха.
Девушка попыталась улыбнуться, но вместо улыбки у нее получилась болезненная гримаса.
– Шире улыбку! Селезню-то небось не с такой кислой рожей давала! Хорек, дай ей еще разок по губам, а то у меня руки заняты.
Хорек, заливаясь смехом, ударил девушку по лицу.
– Получила? Будешь в следующий раз знать, как не слушаться старших. А теперь улыбайся… Вот так: Это уже получше будет. Ох, хорошо!
Николай на мгновение замер, прикрыв глаза, потом впился ногтями в бедра девушки, расцарапав кожу, и что было сил ткнулся тазом вперед.
– Все! – радостно объявил он. – Уверяю тебя, гoлуба, это лучший акт в твоей жизни. Лет через тридцать, когда состаришься,