Клудж. Книги. Люди. Путешествия. Лев Данилкин
так долго? Никак, мление забрало?
Иванов-старший невозмутимо размешивает в пластиковом стаканчике сахар, вытаскивает оттуда пакетик чая, меланхолично покручивает его на ниточке, будто дохлую крысу, и запускает в направлении Джузи. Мокрый мешочек по навесной гаубичной траектории проносится мимо моего носа и приземляется на брюки хохмача. Джузи отвечает симметричным ударом. Соседи-дальнобойщики – как и Ивановы, сидят одетые, в шапках – недовольно потрескивают пластиковыми баллонами пива «Красный Восток»; из-за стойки слышно пиканье микроволновки. Иванов доедает оливье, придвигает брату тарелку:
– Облизывать будешь?
Педагогическая деятельность Иванова развивалась по четырем направлениям. Во-первых, он воспитывал Джузи – тот в детстве любил с разбегу плюхаться на пружинную пионерлагерную кровать; Лелик подкладывал под кровать жесткие банкетки. Во-вторых, он работал учителем – да, как Служкин, только вел не географию, а историю мировой культуры, и не в девятых классах, а во всех, от первого до одиннадцатого; на жалованье далеко не уедешь, и поэтому ему приходилось брать почти две ставки – 30 часов в неделю – в течение двух лет. В-третьих, когда он на протяжении пяти лет работал проводником в турфирме, довольно часто экскурсии заказывал муниципалитет – для подростков, состоящих на учете в детской комнате милиции. Среди этого контингента через раз попадались чуть ли не серийные убийцы.
Контролировать «упырей» и «деградантов» было крайне утомительно. Неудивительно, что писанное примерно в тот же период «Сердце пармы» – по сути, учебник менеджмента, история про то, как князь Михаил постигает науку управления персоналом и вырабатывает отношения с начальством и союзниками. У себя дома Иванов демонстрировал мне гигантские альбомы допотопного вида с намертво вклеенными походными фотографиями. Малолетние сатаненыши теснятся на каких-то сплавных устройствах, лазают по древним верхотурам, варят на походном костерке харч и нагло лыбятся в объектив, больше напоминая рекламный плакат к фильму «Сволочи», чем благостную картинку из жизни шотландских скаутов.
Наконец – и вот это, по-видимому, один из лучших участков биографии автора, – работа кружководом в закамском Доме пионеров. Его коллектив назывался «Гиперборей»; средний возраст кружковцев – и лучший, по мнению Иванова, – 12 лет. Было ли у него прозвище?
– Осетр. Простите?
– Алексей Викторыч при быстром произнесении превратилось в ОсетрЫч.
Так его называли в глаза; а за глаза – Осетр. У детей тоже были прозвища:
– Это способствовало сближению коллектива, закреплению внутри него особых отношений.
В частности, я сам слышал, как пару раз Иванову звонил на мобильный некто по имени Окаменелость. «Мой воспитанник» – видно, что особые отношения закрепились надолго.
В чем конкретно состояла его воспитательная работа?
– Они ходили на экскурсии и в походы, штудировали краеведческую литературу, из подручных материалов мастерили