Жезл силы. Дмитрий Захаров
сен широким рукавом. Трава покрыта инеем, будто щедрая рука осыпала землю серебром. Тревожная тишина сковала прохваченную ранними заморозками землю, ощущение опасности витает в воздухе.
Две фигуры перемахнули бревенчатый частокол. Высота десять локтей, почва в этом месте вспаханная, мягкая. Искатели сокровищ роют день и ночь, надеясь разыскать драгоценности меотов, только кроме старых кореньев, и крытых вековой ржой обломков железа ничего не обнаружили. Ржа старая, проеденная дырами, железо лежало в земле еще до Потопа, так брешут ведуны. Ведуны хранят тайны Сестринского Хряща с рвением истинных скопцов, на дыбе не выведать! Чести ради, в летописи Городища не упоминается случаев, чтобы ведун оказался на дыбе. Напротив, по их указам изменники попадают в руки безжалостных катов.
Коренастый мужчина угодил босой ступней в лужу, громкий шлепок разнесся в воздухе. Беглецы затаились, не решаясь двигаться дальше. Через просеку темной громадой застыл лес. Враждебный, таинственный, мохнатые ветви елей угрожающе тянут колючие руки, хотят ужалить. Голубые хлопья тумана стеклись в лощину, лесной шум слышен отчетливо, явственно, насыщенный влажной моросью. Тревожно квакали лягушки, оповещая о появлении чужаков, залаяли неугомонные шняки, дразня, коверкая на свой лад звуки леса. Шевельнулась прибрежная осока, к беглецам приблизился мохнатый зверек, блестящие бусинки глаз сверкают во мраке.
– Брыль, режь твой дух медью, сорванец!
Высокий юноша погладил животное, зверь доверительно тявкнул.
– Доброй ночи тебе, Брыль!
– Он не доносчик? – коренастый подозрительно косился на животное.
– Это – Брыль, добрый малый. Он нам поможет, не тушуйся, Щипач!
Человек, которого звали Щипачом, озирался по сторонам.
– Воля твоя, Ратмир! Я не доверяю зверям, оборотням и шнякам! А кроме того нелюдям. Нелюди вельми опасные, сразу не почуешь, кто перед тобой. Добрый бродяга, как мы с тобой, или нелюдь! Инде молвят, нету их в наших местах, нелюдей этих. Они на юге живут, в горах, как брешут старики… – голос у него был слабый, тонкий, будто ветки сухие ломают. Голос никак не соотносился с фигурой человека – массивной и кряжистой.
– Помолчи! – молодой человек прижал ладонь к губам.
Щипач осекся, переступил с ноги с ногу.
– Что почуял твой друг?
– Они здесь! – едва слышно прошептал Ратмир. Он провел ладонью по лбу, будто хотел стереть кривой шрам в виде переплетающихся пауков. Рана была совсем свежей, бугристой, края воспалены. Она причиняла немало беспокойства молодому человеку. Он часто доставал из полотняной сумы керамическую склянку, смазывал ладошку лечебным бальзамом, и прикладывал пахучую, клейкую массу к коже.
– Мозглы?! – бледно, без звука, одними губами вопрошал здоровяк. Уродливый нарост на спине не сковывал движения, а длинные, свисающие до земли руки выдавали недюжинную физическую мощь.
– Мозглы, режь их медью, кто же еще?! – раздраженно сказал беглый. Он склонился к лису, и внимательно слушал. Пес тявкал, острые уши напряглись.
– Кость в горле, кость в горло! – бубнил горбун. – Святые девы покровительницы Вселенной, отчего бросили Щипача?!
– Замолчи, прошу тебя! Святые девы тебе не помогут!
– Нечестивец! – буркнул Щипач, но вяло, будто внутренне соглашаясь с товарищем. – Каждый добрый человек тушуется перед гневом семи дев.
– Я не в счет!
– Ты не в счет, бродяга! – согласился горбун. – Ты – нелюдь?
– Сам ты – нелюдь! – огрызнулся Ратмир.
– Точно нет? – Щипач пытался искоса заглянуть в лицо товарищу, отчего поскользнулся, и едва не упал в грязь.
– Нет, режь тебя медью! – молодой человек нарочно выпучил глаза, чтобы товарищ мог удостовериться.
– Чести ради… – Щипач выглядел смущенным. – Чести ради, бродяга! Мне страшно, вот и мелю невесть что! Прощаешь?
– Уже простил! – мужчина втирал в ожог мазь. Терпкий запах базилика, укропа и сушеницы топяной смешивался со смрадом испражнений. Очистные сооружения в Городище работали из рук вон плохо, отбросы сливали по дренажным канавам, параша застаивалась в низинах. Зимой наледи покрывали кочки, но с наступлением оттепели ручьи уносили следы человеческой жизнедеятельности. Скверным временем года была осень, пока землю не сковали морозы. Жижа заставилась в низинах. Брезгливый Щипач шмыгал носом, и мученически заводил глаза к небу.
– В прежние времена дерьмо не текло по улицам как дождевая вода!
– Тебе откуда ведомо? – Ратмир не удержался от усмешки.
– Старцы рассказывали…
– Все старцы одинаковы! В их пору и небо было синее, а солнце грело теплее!
Горбун вытянул шею, пытаясь разглядеть в серой массе леса.
– Что ты там ищешь? – спросил юноша.
– Верно, мозглы рядом?
– Рядом. Брыль не ошибается.
– Неужели мозглы подошли к стенам Городища, кость им