Жезл силы. Дмитрий Захаров
любил хвастать, что переплывал пролив в те времена, когда Руян дрейфовал в сравнительной близости от континента. Возле южного побережья сильное течение, рычащие буруны разбиваются вдребезги о каменные скалы. Там и на ладьях причалить непросто, только по ночам, когда стихает ветер. Но горбун стоял на своем, предлагал заключить сделку. Полукровки все такие, – упрямые и кичливые. Щипач нечистый. Отец – раб, пришелец с континента, мать – островитянка, из коренных. Уроженка Городища, гулящая девица. Горбун почесал лиса за ухом.
– Брыль чует мозглов?
Борщ наклонился к другу.
– Далеко отсюда. Пока не чует.
– Далеко, это сколько? – допрашивал Щипач товарища. – Три стадии, две стадии? Пусть скажет!
Хотя горбун родился и вырос на острове, он любил играть роль пришлого. Мера длины у островитян отличалась от обителей континента. Путь пущенной по ветру стрелы равнялся одной стадии. Мореходы дулебы придерживались своей метрической системы, а этерийцы делили дистанцию на мили. Способ, заимствованный ими из старинных карт. Две стадии равнялись приблизительно одной мили. Горбун употреблял оба способа измерений, в зависимости от настроения. А настроение у полукровки менялось также часто, как ветер в проливе. Ратмир решил не вникать в детали. Он доверился проводнику, а подозрительному этерийцу совершенно не обязательно их знать.
– Три. Брыль говорит, три стадии!
Щипач зажмурился, словно решил погадать на лунную тень, и шевелил пухлыми губами, переводя стадии в свои излюбленные мили. Судя по довольной ухмылке, исказившей грубые черты, результат его удовлетворил.
– Кость им в глотку! – пренебрежительно сказал он, и вытянулся во весь рост на траве, закинув руки за голову. Осень – время звездопада, нынче ни одна звездочка не решалась покинуть уютный небосклон. Очередная примета грядущей суровой зимы. Борщ опустился на четвереньки, лис тотчас прильнул к человеку, свернулся в калачик. Некоторое время вся троица сохраняла молчание. Треснула ветка, Брыль повел носом, равнодушно фыркнул. Надо полагать, мул отбился от стада, и теперь рыскает по лесу. В нынешних местах опасность для мирного животного представляют медведи, осенью они озабочены поиском места для зимовки. Охота начнется позже, когда первый снег припорошит мерзлую землю. Драконы водятся южнее, в горной части острова. Если и забредет такой скиталец, взрослый мул ускользнет от хищника. Огромные неповоротливые ящеры охотятся на старых животных, а лузганам и вовсе нечего делать в лесу. Они парят на своих широких крыльях над землей, высматривая добычу. Взрослый лузган ударом клюва разбивает череп быку, лес служит отменной защитой от крылатых ящеров. Мункаты поклоняются драконам и паукам, как истинные язычники. Они приносят драконам в жертву молодых девиц. Не хочется думать, что такая участь постигла Веселину.
Опять хрустнула ветка, теперь ближе. Щипач всматривался в темноту леса. Золотые глаза сверкали в ночной мгле.
– Шняки?
– Шняки