Масть. Виталий Каплан
можно было сейчас с ним сделать, оставаясь в рамках дозволенного. Ну не в таракана же его превращать! Нужно что-нибудь мелкое, воздействие седьмого уровня, чтоб и мысли ни у кого из людишек не возникло, что нечисто дело. К примеру, кишечник ему опорожнить… или лучше пусть поползает на четвереньках, похрюкает… нашампанился он изрядно, никого не удивит. А то ещё можно влепить по нему «Горючим покаянием» – пусть в слезах перед всеми исповедуется в прегрешениях… у такого кабана их должно быть что щетинок в шерсти. Правда, это уже не седьмой и даже не шестой, а именно что третий уровень.
Но я ничего этого делать не стал. Не потому, что поскупился на магию – свою, по рангу положенную мне годовую меру воздействий вычерпал я менее чем на десятую долю. Просто князь Корсунов был не совсем человеком… пускай пока и сам того не ведает. Если наши до сих пор о нём не прочухали, то скоро так и так узнают, приберут к рукам, расскажут про Иных, помогут поднять свою тень, нырнуть в Сумрак… и вынырнуть оттуда уже настоящим Тёмным. Дядя Яник, может, и в Дозор его возьмёт, рук-то мало, у Светлых перевес… Зачем же мне его позорить? Зачем наживать себе врага? Причём врага, похоже, могучего. Если сейчас у него скрытая сила тянет на четвёртый ранг, то до чего он с годами дорастёт? Я, положим, тоже не вечно на третьем застряну, однако ещё бабушка надвое сказала, кто кого опередит. Нет уж, будем без глупостей. Будем по-человечески.
– Благодарю, ваша светлость, за щедрое предложение, – усмехнулся я, – но что-то не хочется. Не люблю, знаете ли, карточную игру. Да и занятие сие, прямо скажем, не богоугодное.
Князь вытаращился на меня – и был сейчас невероятно похож на огромную жабу. Мой отказ мало того что оскорбил его, но ещё и поразил до крайности. На багровом лице пламенела одна короткая мысль: «Такого не может быть!»
Тотчас же к уху его склонился низенький лысоватый господинчик средних лет, принялся что-то скороговоркой шептать.
– А! – загремел князь, досадливо отпихивая от себя левой рукой ненужного более господинчика. – Вот ты, значит, какая птица, поручик! Наследничек богатенького дядюшки, проигравшийся вчистую! Не любит он игры! Да гляньте на него! – Князь протянул ко мне палец с толстым золотым перстнем. – Да он всего лишь трусит! Боится продуть последние панталоны! И это благородный человек? Что за времена пошли, право слово? Чтобы русский дворянин трусил карт? Чтобы дрожал он за последний свой пятак, точно чухонец или жид? И вот такие защищать будут Русь нашу матушку? Поручик он! Отставной козы поручик! Возрастом сопляк, на увечного не похож, а уже и в отставке! Небось из полка за трусость выгнали?
– Вы намеренно оскорбляете меня, князь? – произнёс я как можно холоднее. Трудно это – изобразить голосом лёд, когда внутри бушует кипящая лава. Трудно – но можно. За последние полтора года многому пришлось мне научиться.
– Ишь ты, «оскорбляю», – заржал Модест Яковлевич во всю глотку. – Да кто ты такой, чтобы оскорблять тебя? Оскорбить можно равного себе. А ты передо мной кто? Вошь голая! Я таких на конюшне