Цвет любви. Кэтрин Тейлор
миг я теряюсь. Неужели я совсем спятила, осмелившись попытаться не принять это предложение? Я хочу сказать, что ведь на ближайшие три месяца Джонатан Хантингтон станет моим боссом, а мне не пришло в голову ничего лучшего, кроме как сначала навязаться ему, а затем начать жеманничать, как будто мне что-то от него нужно. «Успокойся, Грейс, – напоминаю я себе. – Ты только что доказала, что ты – скорее везучая, чем умная девушка. Вот и пользуйся этим».
В автомобиле – довольно длинном лимузине с двумя расположенными друг напротив друга кожаными сиденьями в задней части – мои сомнения возвращаются, и я снова решаю, что совершила огромную ошибку, когда не пошла на метро.
Я сижу лицом по ходу движения, на одном сиденье с Джонатаном Хантингтоном и темноволосым мужчиной, в то время как главный японец делит противоположное с одним из своих ассистентов. Второй занял место рядом с высоченным Стивеном, который ведет автомобиль. Японский ассистент, сидящий сзади, держит на коленях свой портфель, а темноволосый разговаривает по телефону и рассылает сообщения со своего мобильного, вполуха прислушиваясь к беседе босса. Джонатан Хантингтон и Юуто Нагако – так его зовут, я вспомнила, – оба сидят, небрежно откинувшись на спинки сидений и разговаривают, все еще по-японски. Я понятия не имею, сколько лет может быть японцу, потому что лицо у него по-азиатски гладкое, но поскольку виски его уже поседели, я решаю, что он по меньшей мере лет на десять старше Джонатана.
Поддерживая беседу, Юуто Нагако по-прежнему глядит на меня своим тревожащим взглядом, от которого мне становится не по себе, и иногда мне даже кажется, что речь идет обо мне. Но это столь же абсурдно, как и вся ситуация.
Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя настолько некомфортно. Настолько не на своем месте. Я никогда не сидела в столь дорогом автомобиле, и одного этого было бы довольно – не считая совершенно непривычного для меня левостороннего движения, – чтобы сбить меня с толку. Но я настолько поглощена ощущением собственной незначительности среди этих высоких незнакомых мужчин, что мне даже некогда толком восхититься тем, что меня окружает. Мне знаком только Джонатан Хантингтон, но и то лишь потому, что мы с сестрой провели много времени, рассматривая его фотографию, так что расслабленной я себя не чувствую. Все это уже просто чересчур.
Но хуже всего то, что я сижу рядом с ним, что я могу чувствовать его запах. И, в отличие от мужчины из самолета, он меня не отталкивает. Нет, от него пахнет хорошо, каким-то очень приятным лосьоном после бритья. Я ловлю себя на том, что стараюсь дышать глубоко, чтобы вдохнуть побольше этого аромата. Может быть, это вовсе и не лосьон после бритья. Может быть, он сам так пахнет. Что бы это ни было, оно ударяет мне в голову. Что уж совсем нехорошо, ведь из-за этого я еще сильнее зацикливаюсь на нем и еще хуже справляюсь с собственной нервозностью.
Я неловко вцепляюсь в сиденье, молясь о том, чтобы мы как можно скорее оказались на месте. Потому что каждый раз, когда большой автомобиль делает поворот, меня прижимает к Джонатану Хантингтону. По крайней мере