Позвони мне, позвони. Роберт Рождественский
захочешь.
Станешь плавной и станешь ветреной,
если захочешь.
Мне с тобою – такой уверенной —
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье,—
я прошу, робея:
помоги мне в себя поверить!
Стань слабее.
Ностальгия
Ностальгия бывает по дому.
По Уралу, по Братску, по Дону.
По пустыням и скалам белесым,
невозможно прозрачным березам.
По степям, где метели тугие…
У меня
по тебе ностальгия.
По твоим просыпаньям тяжелым.
По глазам и плечам обнаженным.
По мгновеньям, когда ты со мною.
По ночному бессонному зною.
По слезам и словам невесомым.
По улыбкам
и даже по ссорам!
По губам, суховатым с морозца…
Я, решив с ностальгией бороться,
уезжаю.
Штурмую платформы.
Но зачем-то ору в телефоны!
Умоляю тебя:
– Помоги мне!
Задыхаюсь от ностальгии!..
Ты молчишь.
Ты спасать меня медлишь…
Если вылечусь —
тут же заметишь.
«Как детство, ночь обнажена…»
Как детство, ночь обнажена.
Земля становится просторнее…
Моя щека обожжена
пронзительным:
«Скажи мне что-нибудь!..»
«Скажи мне что-нибудь!..
Скажи!
Скорей!
Пусть будут волны – до неба.
Заполони. Опустоши.
И все-таки скажи мне что-нибудь!..
Плати за то, что целовал,
словами – вечными, как прошлое…
Зачем учился ты словам?
Скажи мне что-нибудь хорошее…
За то, что ты не опроверг
все мужество мое нарочное,
за бабий век, недлинный век —
скажи мне что-нибудь хорошее…»
Святая и неосторожная,
чего ты просишь? Правды? Лжи?..
Но шепчет женщина: «Скажи!
Скажи мне что-нибудь хорошее…»
Радар сердца
У сердца
есть радар.
Когда-то,
в ту весну
тебя я угадал.
Из тысячи.
Одну.
У сердца
есть радар.
Поверил я в него…
Тебя я увидал
задолго до того,
как повстречались мы.
Задолго до теперь.
До длинной
кутерьмы
находок и потерь…
Прожгло остаток сна,
почудилось:
«Гляди!
Ты видишь? —
Вот она…»
И екнуло в груди.
Радар обозначал
твой смех.
Движенья рук.
И странную печаль.
И вкрадчивых подруг,
Я знал твоих гостей.
Застолья до утра.
Твой дом.
Твою постель.
Дрожь
твоего бедра.
Я знал,
чем