Ферма. Том Роб Смит

      Поначалу я намеревалась лишь записывать в него свои мысли, но со временем он превратился в самую важную покупку, которую я совершила. Если ты перелистаешь его, то обратишь внимание, что по мере того, как шли месяцы, я стала делать в нем все больше и больше записей. Взгляни на страницы в апреле, когда я только приехала на ферму. Ты увидишь там лишь отрывочные и редкие заметки. И сравни их с июлем, когда я исписала их все, до последней строчки. Эта книга помогла мне разобраться в том, что происходит вокруг. Она стала моим спутником и напарником в расследовании. Что бы там ни говорили другие, здесь изложены факты, собранные или в момент совершения событий, или несколькими часами позже. Если существует возможность проанализировать старение чернил, то криминалистическая экспертиза подтвердит мою правоту.

      Время от времени я буду останавливаться, чтобы свериться со своими записями во избежание ошибок. В моем рассказе нет места художественному вымыслу. Если я не смогу вспомнить каких-либо подробностей и их не окажется в органайзере, я не стану заполнять пробелы выдумками. Ты должен поверить в то, что каждое слово из сказанного мною – правда. Даже безобидное украшательство недопустимо. Например, я не стану уверять тебя, будто в кронах деревьев распевали птицы, если не буду уверена в этом. Если ты заподозришь, что я приукрашиваю действительность, а не излагаю голые факты, то моя убедительность и способность вызывать доверие пострадают.

      И наконец, позволь мне добавить: я бы отдала все, что угодно, ради того, чтобы события последних месяцев оказались исключительно плодом моего воображения. Боже мой, я бы с радостью приняла подобное объяснение! Ужасы пребывания в сумасшедшем доме и унижение от клейма «выдумщица» показались бы мне сущими пустяками по сравнению с теми преступлениями, о которых я расскажу тебе сейчас.

      До сих пор мы оба стояли, а сумочка лежала на столе. Мать жестом предложила мне присесть, показывая тем самым, что рассказ займет некоторое время. Я повиновался и опустился на стул напротив нее. Сумочка осталась лежать между нами, словно ставка в игре в покер. Мать всматривалась в свой дневник, явно решая, с чего начать. А я вдруг вспомнил, как она часто читала мне перед сном, и контраст между умиротворенным покоем тех детских воспоминаний и тревогой, которую я испытывал сейчас, поверг меня в уныние. Может показаться, что мне недоставало любопытства или мужества, но я готов был умолять ее не начинать своего повествования.