Девятый портал. Дежавю. Максим Никонов
в вашем списке. А именно, прошу вас, поймите, сейчас самое важное для всего нашего отдела… Пожалуйста, вспомните, над чем именно вы работали всю прошедшую неделю. И помните, что вы сегодняшнюю ночь на дежурстве, будьте добры, находитесь поблизости, не далее Парижа. Затем… Питер, загляните в отдел межконтинентальных перевозок. У них там какие-то накладки….
Гадина. Что она, что Питер. Оба. Ненавижу. Это она про дежурную комнатенку с диваном вспомнила. Кто-то там повесил фото Эйфелевой башни, ну и понятно, как комнату тут же назвали. Париж и есть Париж. Питер тогда на дежурстве был. Его ищут, а он дрыхнет и телефон то ли специально, то ли нечаянно отключил. Из оперативного отдела кто-то из новых звонит мне, уточняет, где Питера найти. Я: «В Париже ищите, как обычно». Та, новенькая – в парижский офис. Тамошние весь терминал обыскали – им жареного петуха уже наверняка пообещали. Нету Питера! Меня с кровати подняли, в лимузин запихали, разбираться вместо Питера. Я этому идиоту, пока ехал, раз двадцать позвонил. Нету его, в отрубе. Я уже в офисе на телефонах сидел минут двадцать, когда он в дверях, сонный еще, появляется. Меня увидел – за свой телефон схватился, проверить, что к чему. А потом так, с ухмылочкой, подваливает и в паузу вклинивается:
– Я вижу, у вас здесь все нормально, так я пойду. Если что – ищите меня в Париже.
Кофе бы выпить, а они измываются. Сволочи. А ее больше всех ненавижу. Как она измывается, ведьма трухлявая. А еще этот ее акцент, который она умело скрывает перед одними и нарочито выставляет перед другими. Когда ей надо притвориться умной и хитрой, она тут же русский акцент включает. У этих придурков-американцев менталитет такой: русский акцент – значит, ум и хитрость. А с другими американцами, когда надо, она очень даже без акцента говорить может. Сволочь она, начальство мое. Софа, гадина, ближайшая подружка моей тети Наты, чтоб она сгорела. Не тетя, понятно, она-то тут ни при чем. Тетя Софа эта. Ненавижу ее, как и она, наверняка, меня. Ни дома покоя нету, ни на работе. Измывательство по всей жизни, чтоб она в гробу крутилась. Надо будет тетке Нате про седовласого рассказать, только этой карге как с гуся вода. Зато Ната посмеется. Она любит про Софку говорить. Про эту змеюку-удавку.
Мой босс себя называет Сарой. И все называют, потому что она так в документах прописана. А когда-то была Софой или Софкой. Язва она такая – поискать еще надо. Ее все в отделе побаиваются, стараются стороной обходить. Только не мы с Питером. Питер – потому, что у него шкура носорожья, пробить его только стрелы амура могут. А я… А я потому что знал кое-что про нее. Фотку одну у нее на столе один раз увидел. Мельком так заглянул, а ее к начальству видно вызвали, раз такой компромат на столе оставила. Фотку-то я сразу узнал, потому что у тети Наты такая же на стене висит. Четверо на ней, один молодой человек и три смеющиеся девушки. Молодой человек обнимает двух девушек за плечи, а третья чуть в стороне стоит. Это тетя Ната, она сестра папы. А сам папа обнимает за плечи маму и Софу. Ната дружила с Софой с детства, а она уже маму с папой познакомила.
Потом, уже после моего рождения, Софа уехала