Город Бездны. Аластер Рейнольдс
«работу», Слик удалился, презрительно махнув хвостом.
– Они тоже ненавидят нас, – сказала Констанца. – Но разве можно их строго судить за это?
– Зачем Слик это сделал? И как?
– В «дыне» – видел такую шишку у него между глазами? – есть специальные устройства. Их имплантируют дельфинам, когда они совсем маленькие. Обычно с помощью «дыни» они переговариваются, но приборы позволяют лучше направлять звук, поэтому можно рисовать пузырьками. К тому же в воде есть крошечные существа – микроорганизмы, которые светятся от звуковых колебаний. Люди, создавшие этих дельфинов, хотели общаться с ними, вот и нашли способ.
– Кажется, дельфины должны быть за это благодарны.
– Может, и были бы, если бы их не подвергали операциям. И если бы им дали нормальное место для плавания, а не это ужасное корыто.
– Да, но когда мы достигнем Пункта Назначения…
Констанца печально посмотрела на него:
– Будет слишком поздно, во всяком случае для этих дельфинов. Им не дожить. Мы станем взрослыми, а наши родители постареют или умрут.
Дельфин вернулся с сородичем поменьше, и оба начали рисовать что-то в воде. Получалось похоже на человека, раздираемого на части акулами, но Небесный отвернулся прежде, чем окончательно в этом убедился.
– К тому же они слишком далеко зашли, – добавила Констанца.
Небесный снова повернулся к резервуару:
– И все же они мне нравятся. Красивые. Даже Слик.
– Они плохие, Небесный. Психопаты… так говорит мой отец. – Девочка произнесла это с некоторой неуверенностью, словно стыдясь, что проболталась.
– Мне все равно. Я вернусь и увижу их снова. – Он постучал по стеклу и крикнул громче: – Я вернусь, Слик! Ты мне нравишься.
Констанца по-матерински похлопала Небесного по плечу. Она была чуть выше ростом.
– Это ничего не изменит.
– Все равно вернусь.
Обещание, данное не столько Констанце, сколько самому себе, было искренним. Ему действительно хотелось понять дельфинов, пообщаться с ними и хоть как-то смягчить их страдания. Он представлял себе бескрайние, залитые светом океаны Пункта Назначения – Клоун, дружок по детской комнате, сказал ему, что там будут океаны. Небесный воображал, как дельфины неожиданно покинут это темное, унылое узилище и окажутся на свободе. Ему виделось, как они плавают с людьми и создают радостные звукообразы в воде, а воспоминания о времени, проведенном на борту «Сантьяго», меркнут подобно душному кошмару.
– Поторопись, Небесный, – сказала Констанца. – Нам пора идти.
– А ты еще приведешь меня сюда?
– Конечно, если захочешь.
Они покинули дельфинарий и пустились в обратный путь, пробираясь по закоулкам в темной утробе «Сантьяго», словно отыскивая дорогу в заколдованном лесу. Раз-другой встречали взрослых, но Констанца вела себя так уверенно, что ни у кого не возникало вопросов – до тех пор, пока дети не оказались