Время было такое. Повесть и рассказы. Анатолий Цыганов
ты хорошо подкован. Не голос ли это подкулачника?
– Поосторожней с ярлыками! Пытались меня запугать. Местный богатей Лыков в двадцать втором году банду натравил.
– Что же дальше?
– ЧОН тогда всех обезвредил, а у меня так пуля и сидит в лёгком. Так что я уже пуганый.
Председатель спрятал журнал в несгораемый шкаф, занимающий почти половину комнаты, и всем видом показал, что беседа закончена. Пётр понял, что разговора не получится, поэтому с сожалением вышел из кабинета.
Мельник
Клемешев ещё немного задержался в отделе регистрации бедняцких семей и выехал домой. Лошадь бодрой рысью вынесла бричку к знакомому просёлку. Клемешеву даже не пришлось управлять вожжами. Поэтому он немного подремал дорогой. Очнувшись, некоторое время не мог сообразить, где находится, и только увидев строения мельницы на реке Барлак, понял, что доехал до дома. Остановив лошадь, Пётр взял её под уздцы и подошёл к реке. На крыльце избушки мельника дремал облезлый «кабыздох». Завидев незнакомца, он приподнял голову, лениво тявкнул и, широко зевнув, снова предался сладкому сну. На запруде, возле мельничьего колеса, сидел заросший старик с окладистой бородой.
– Здорово, дед! – крикнул Клемешев, громким голосом перекрывая шум реки.
– Доброго здоровьица, Пётр Панфилович, – дед встал, внимательно из-под ладони, закрывая слепящее солнце, посмотрел на собеседника и приподнял серую от муки кепку с широким козырьком.
– Откуда меня знаешь? – Клемешев изумлённо остановился.
– Так земля слухами полнится, а новый человек как муха на стекле: со всех сторон виден.
– Ты, дед, философ, – снова подивился Пётр.
– Работа у меня такая. Река на философский лад настраивает. А начальство положено знать в лицо. Потому как оно уважительного отношения требует, хотя само не всегда рабочего человека замечает. Ты, видать, не из тех.
– Я, дед, тоже недавно в начальстве, а раньше в депо слесарил, – Клемешев принялся подправлять упряжь.
Дед подошёл ближе, внимательно посмотрел в лицо собеседника и вытащил кисет с махоркой:
– Вопрос у меня до тебя, Пётр Панфилович.
– Серьёзный видать вопрос, – рассмеялся Клемешев, глядя на то, как ловко дед скручивает «козью ножку» и аккуратно засыпает табак, не уронив ни крошки.
– Да, сурьёзней не может быть. Тут, понимаешь, такое дело. Мельницу зерном Игнат Терентьев снабжает. Это тот, что на Кубовой. Да и сама мельница в его собственности. Он и гарнцевый сбор выплачивает, а я, стало быть, у него в работниках числюсь. Только вот в последнее время что-то совсем работы нет. Советская власть отменила наёмный труд, – дед зажёг самокрутку, глубоко затянулся, выпустил струю дыма из обеих ноздрей и хитро прищурил глаза. – Теперь мне как быть? Другую работу искать?
– Другую работу искать не надо. Мельницу наше хозяйство у Терентьева реквизирует. Да и самому Игнату недолго осталось лютовать. Мы железной рукой будем искоренять кулацкую сволочь, – Клемешев посерьёзнел, понимая, что мельник фактически