Александр Маккуин. Кровь под кожей. Эндрю Норман Уилсон
Блоу. Влиятельная стилистка, которая тогда работала в британском издании Vogue, была на выпускном показе, и коллекция Маккуина так ей понравилась, что она захотела приехать в колледж и еще раз взглянуть на его вещи. «Я сидела на полу, даже мне не удалось достать билет с местом на выпускной показ в колледже Святого Мартина, и вдруг я увидела нечто выдающееся, и мне захотелось купить всю коллекцию, – признавалась она позже. – Меня поразили яркие цвета. Он сшил черное пальто, но подбил его человеческими волосами, а подкладку сделал кроваво-красной, так что оно стало похожим на человеческое тело – плоть и кровь. Мне показалось, что ничего красивее я в жизни не видела. Я сразу поняла, что он особенный, очень современный, ниспровергатель традиций».[265] Когда Ребекка узнала, что коллекцией Ли заинтересовалась Блоу, она повернулась к другу и сказала: «Ты станешь по-настоящему знаменитым». В ответ Ли только расхохотался. «Но по его лицу я поняла, что он очень взволнован, – вспоминает Ребекка. – И за одну ночь все переменилось».[266]
Глава 4
Мы пустились в это приключение, как будто взошли на колесницу Боудикки.
Изабелла Блоу в черных с бахромой брюках от Готье вошла в обветшалое здание колледжа Святого Мартина и принялась громко расспрашивать, как ей найти студента, который, как она сказала позже, обладал «огромным талантом: у него одежда умела летать».[267] Она поднялась на третий этаж и представилась довольно смущенному Ли. Его реакцию трудно назвать необычной; одна современница назвала Изабеллу «произведением публичного искусства»,[268] а другая сравнила ее с «эму Рода Халла, нарисованным Сальвадором Дали».[269] «Он не знал, кто она такая, и в начале знакомства не склонен был особенно доверять ей, – вспоминает Рева Мивасагар, бывший свидетелем их первой встречи. – Изабелла все повторяла, что хочет купить его коллекцию, но он отнесся к ее словам скептически, так как не верил, что она в самом деле купит его вещи. Изабелла сыпала именами знаменитостей, с которыми была знакома, хвасталась своими связями, и Ли решил, что она чокнутая».[270]
Однако Блоу не сдавалась и продолжала донимать и самого Ли, и его мать – Ли дал ей номер своего домашнего телефона, и она постоянно названивала Джойс. «Кто эта ненормальная?» – спрашивала Джойс у сына, который по-прежнему жил с родителями.[271] Наконец, после долгих уговоров, Ли согласился продать коллекцию и назначил цену – около 200 фунтов за костюм. Хотя Изабелла призналась, что не в состоянии заплатить всю сумму сразу – «деньги утекали у нее между пальцев, как песок»[272] – договорились, что она будет платить частями. В ходе следующих нескольких месяцев Ли будет сопровождать ее к банкоматам в разных частях Лондона; она будет снимать деньги из банка, а он – передавать ей одежду, которая хранилась в черных пакетах для мусора. Хотя Ли вначале настороженно отнесся к новой знакомой, чем больше он о ней узнавал,
«Cutting Up Rough», The Works, BBC, 1997.
Rebecca Barton, в беседе с автором, 1 февраля 2014.
McQueen and I, More4.
«The Mad Muse of Waterloo», Larissa MacFarquhar, New Yorker, 19 марта 2001.
«A Blow to Accuracy», Rachel Cooke, Observer Review, 3 октября 2010.
Réva Mivasagar, в беседе с автором, 31 января 2014.
«Hail McQueen», Bridget Foley, W Magazine, июнь 2008.
«A Blow to Accuracy», Rachel Cooke, указ. изд.