Ложный рассвет. Том Лоу
разрушилось.
Перед серебристым трейлером «Эйрстрим» машин не было, и я припарковался в сотне футов от него, под ветвями дуба.
– Макс, я сейчас, туда и обратно. Если кто подлетит на метле – кусай его.
Я выправил рубашку из брюк, чтобы прикрыть заткнутый за пояс пистолет.
Трейлер походил на рекламу дома на колесах, которую можно было увидеть где-нибудь в 1950-х, на страницах «Сатердей ивнинг пост»: ни почтового ящика, ни таблички с адресом.
Я, как заблудившийся рыбак, обошел домик, заглянул на задний двор в пятидесяти футах от воды. Там на козлах лежало перевернутое каноэ.
Черного хода в трейлере не было, и я вернулся к парадному – не зная даже, стучаться в дверь или просто выбить ее. Если что, прикроет меня только такса. Тогда я громко постучался. Никто не ответил, внутри было тихо. Я взялся за ручку, и дверь с тихим скрипом открылась. Достав пистолет, я вошел.
В темноте интерьера пахло древесной золой, сухими травами и черноземом. В тесной гостиной стоял потертый диван цвета ржавчины, недоделанное кресло-качалка и книжный шкаф. На полках выстроились закатанные банки, набитые корой, кореньями, листьями, землей и сушеными ягодами.
Я сам не знал, что ищу. Был ли Джо Билли насильником? Убийцей? Или же он просто не от мира сего?
Кухня оказалась меньше, чем иная ванная: ни следа еды, пустые мусорка и крошечный холодильник.
В единственную спальню вела закрытая дверь. Я покрепче сжал в руке пистолет и взялся за ручку. Сколько раз на службе меня посещало то же чувство? Когда я входил в притон, где обдолбанный и опьяненный адреналином убийца ждал меня, словно свернувшийся кольцами змей? Вдруг по ту сторону двери меня ждет Джо Билли? Натянул лук и готов пригвоздить меня стрелой к стене?
Подняв пистолет, я распахнул дверь.
В окно лился солнечный свет, в столбике которого танцевали пылинки. У стены стояла кровать; в изголовье лежало аккуратно сложенное пестрое индейское одеяло, а на нем – орлиное перо. Я припал на колено, чтобы разглядеть его, и заметил на одеяле длинный седой волос.
Тут солнце скрылось за тучами. Хлопнул гром, и в алюминиевую обшивку трейлера тысячью барабанных палочек застучали капли дождя. Я присел на кровать и, отложив пистолет, дрожащей рукой поднес к глазам перо: у основания его темнела кровь.
Позднее, уже ночью, дождь перешел в легкую морось. Покормив Макс, я налил себе две унции ирландского виски и снял с каминной полки фотографию Шерри. Вышел на веранду и сел там в кресло. Над рекой разнесся крик козодоя; шорох дождя дополняла лягушачья соната. В льющемся через окно кухни свете я всмотрелся в лицо умершей жены, провел пальцем по холодному стеклу рамки. Как мне не хватало тепла Шерри, ее улыбки, смеха… Боже, как мне ее не хватало!..
Наконец, после долгого перерыва, мы выбрались в отпуск. Плыли на яхте из Майями в Ки-Ларго. День клонился к закату, и по небу расплескались лиловые и золотистые краски. Паруса полнились юго-восточным ветром. «Вечность» бодро рассекала морские волны, заходящее солнце залило небо румянцем. Шерри стояла на бушприте, ее волосы развевались