Родная кровь. Вадим Панов
не ограничивая себя в деньгах.
Ну а что злится… Так то нормально – свойство пола.
– Как дела?
– Мы не виделись меньше трёх часов, – буркнула в ответ колдунья.
– Мало ли что могло случиться.
– Здесь ничего не случается.
– Тоже правда…
Выбирая город для «ссылки», Святомир ориентировался на его близость к Москве, а сейчас вдруг подумал, что следовало бы отправиться туда, где веселее…
– У моей сиротки-маникюрши наркоманы убили бабку и сожгли дом, – зло сверкнув глазами, отозвалась Велена. – Захватывающе, правда? Ну, какие тут могут быть новости, Святик?! Вор у вора опорки украл!
Люд рассмеялся:
– Опорки?! Ты серьёзно? Велла, ты скоро станешь совсем как местная. Каких-то три часа от столицы – и ты уже говоришь об опорках. Может, купим тебе павловопосадский платок, детка? И лукошко?
Велена поджала губы, а её щеки стали пунцовыми от гнева и смущения.
– К твоему сведению, я даже не знаю, что такое опорки.
– Вот поэтому, моя дорогая, ты делаешь шоколадные обёртывания и маски, а я – бизнес.
Велена фыркнула.
Дама, Лилиана Сергеевна, владелица мехового салона, оказалась щедрее столичной «подружки», да ещё сразу, чтоб не мучить телефон, записалась на маникюр через неделю. Предложила подвезти Настю и парикмахершу Нину до центра, но Настя отказалась – не хотелось, чтобы в салоне знали о том, что она будет ночевать в больнице.
Попрощавшись, девушка зашагала по улице в сторону остановки автобуса. В темнеющих за сквером высотках начали зажигаться окна. Прохладный ветер прошумел по листве, а затем дунул холодом за ворот ветровки, заставив Настю поёжиться… И обратить внимание на синюю «Мазду», что медленно вырулила из-за поворота. На мгновение девушке показалось, что водитель смотрит на неё, однако машина проехала мимо.
«Уф-ф!»
После смерти бабушки Настя стала бояться всего: теней в тёмных переулках, визга тормозов, громких фраз… В тот страшный день она пришла с работы, увидела пожарище на месте дома и перепугалась. И не могла оправиться даже месяц спустя.
Следователь, фамилию которого она никак не могла запомнить, то ли Котов, то ли Карпов, был уверен, что бабушку убили. Сказал, что кто-то выбил дверь, перерезал бабушке горло, всё обыскал, а затем поджёг дом, чтобы скрыть следы преступления. Ещё следователь считал, что преступник по неосторожности оказался в огненной ловушке и, не сумев добраться до двери, сгорел вместе с домом и жертвой.
И Настя с Кириллом остались совсем одни…
За спиной послышались шаги, и девушка, стыдясь своего страха, но не в силах ему противиться, прибавила так, что почти побежала вдоль дома. Нырнула в подворотню, знакомой короткой дорогой пересекла двор и протиснулась в щель между гаражами.
Выйдя на параллельную улицу, перевела дух, достала телефон и набрала почти забытый номер.
– Игнат? Это Настя. Нужно поговорить… Кириллу становится хуже… Ему нужны лекарства и… Что?