Немного солнца для Скарлетт. Наталия Миронина
труда. Но сам он ехал с недовольством. Работа в театре занимала его гораздо больше, чем вся эта кинематографическая шумиха.
– Дик, ты зря так. Ты сейчас известный актер. Кино сделает тебя знаменитым. Поверь, так и будет. Не пренебрегай этим. Когда-нибудь тебе это пригодится! – как-то сказал ему Майлз.
Дик улыбнулся. Он никогда никому не пытался объяснить, что удовольствием может быть не известность и все, что она приносит, а сам процесс тихой, кропотливой работы. Он не объяснял это, потому что не поймут. Сочтут кокетством. Сидя в своем отеле и работая над ролью, он почти не думал о конкурсе, о красной дорожке, по которой они завтра пройдут, о показе. Он не думал об Анне. На фестивале, где должен был присутствовать ее муж и многие из тех, кто с удовольствием шпионит за чужими страстями, Дик был намерен отказаться от встреч с Анной. Да, это будет выглядеть нелепой и даже смешной позой, но он поступит именно так. От работы его отвлек телефонный звонок.
– Вам звонят. Соединить? – раздался голос портье.
– Да, пожалуйста. – Дик уже знал, что Анна.
– Здравствуй, ты когда приехал? Почему не позвонил? Когда увидимся? На берегу есть маленький ресторанчик. Там никогда не бывает журналистов. Я уже все разведала!
Это была действительно Анна, и она, как всегда, слушала, говорила, переживала за двоих. Казалось, ей не нужны ответы, не нужно согласия. Она просто извещала мир о своем существовании и своих интересах.
– Анна, боюсь, не получится. Во-первых, мне надо поработать. Я хотел бы улететь сразу после представления фильма.
– А как же награждение? Как же закрытие фестиваля?
– Боюсь, не получится. Работы много. – Дик говорил мягко и тихо. Когда ему надо было в чем-то убедить Анну, он разговаривал с ней как терпеливый гувернер. Она же злилась, горячилась, но, как правило, сдавалась под натиском его спокойствия.
Только сегодня Анна не желала его слушать. Анна так долго ждала его приезда, она так жаждала триумфа, который был обещан Гроувом, и она желала, чтобы этот триумф принадлежал только им – ей и Дику.
– Я не понимаю тебя! Мы не виделись целую вечность! Но когда мы оказались в одном городе и на расстоянии двух километров, ты отказываешься встретиться! Как это понимать?! Как это все понимать?! Ты что, не один?!
Дик рассмеялся. Он уже знал, что Анна была ревнива. Она могла обижаться как ребенок, могла быть агрессивной, могла разразиться слезами – никогда не доводила разговор до ссоры. Она всегда сознавала, что есть граница, которую нельзя нарушать. Словно что-то чувствовала, чего-то боялась. Но сейчас Анна ссорилась, она не могла взять себя в руки, и в ее голосе чувствовались нотки высокомерия.
– Тебе было удобно, когда я прилетала к тебе. Но сейчас тебе стоит преодолеть небольшое расстояние, чтобы увидеть меня, и ты отказываешься? Я, кажется, тебя избаловала!
Дик рассмеялся громче.
– Анна, не говори так. Я всегда ценил твое внимание. И благодарен тебе за все.
Она замолчала. Так говорят, когда подводят