Пир во время чумы. Роман Булгар
в его супружескую постель. А ежели быть откровенной с самой собой до конца, так чуть ли не сама с явной охотой предложила себя.
Куда за годы подевалась одна девочка с тоненькими косичками? Не могла же она взять и просто бесследно исчезнуть! Хоть что-то же от нее осталось? Ну, хотя бы что-то!
…Сколько Сана сама себя в детстве помнила, столько она всегда и работала. Только и делала она, что постоянно пахала.
Прибегала девчонка со школы, на ходу обедала, наспех делала, а когда и не делала уроки, и тут все и начиналось. Прополка в огороде, кормежка скотины, готовка еды, уборка в доме, стирка…
Мать вкалывала на молочной ферме и пропадала там с самого утра и до поздней ночи. Изредка прибегала домой, чтобы покормить свою малышню. Да и то через раз, не каждый божий день. Сначала у девочки появился один братик, а через пару лет и еще один выискался…
Отца у нее в отличие от соседских детей никогда не имелось. Про таковского человека у них в доме никогда не говорили.
Но зато у них постоянно жили командировочные. И если то была женщина, то спала жиличка в отдельной светелке на широкой кровати, а сама же хозяйка хаты устраивалась рядом с дочкой на ее узкой постели.
А если же у них жил мужчина, то порой мать почему-то могла в те самые ночи к ней не приходить и не тесниться с дочкой. В те дни она, маленькая и неразумная, благодарила судьбу за то, что снова может спать одна и никто не мешает ей хорошенько выспаться.
Долго Сана никак не могла взять в толк, почему мать с мужиками может спать вместе, а с женщинами никогда не спит. И что именно для нее лучше? Когда она раздольно спит одна или теснится с матерью? Наверно, все же мужики-постояльцы лучше…
Иногда, по выходным, к ним в гости захаживал школьный учитель физики и математики Степан Андреевич.
Может, частенько задавалась девчушка вопросом, он приходился им дальним родственником? Сана всегда в тот день получала подарок, а потом мать выпроваживала девочку на улицу. Кем бы и ни был для них с мамой учитель, тот с самого первого класса терпеливо занимался, проводил дополнительные занятия, если девочка начинала не понимать тот или иной предмет, скатываться на четверки.
Чем старше становилась Сана, тем сильнее и сильнее разгоралось в ней любопытство. И ее начинали мучить вопросы: почему это ее мать то спит с ней, то нет и кто все-таки у нее отец?
По ночам за стенкой слышалась непонятная ей возня: противный скрип вконец расшатавшейся кровати, сопенье, кряхтенье и звонкое повизгивание матери. Девочка росла и начинала многое понимать. Она стала со вниманием ко всему прислушиваться. До нее доносились обрывки слов и отдельные фразы.
Становилось ей понятно: откуда брались подарки, почему мать часто куталась в платок, пряча от чужих глаз лиловые пятна то на шее, то на плечах. И главное – это она тоже поняла, почему братишки у нее удивительно разные и не похожи ни на нее, ни друг на дружку.
Прибегала