Пепел и золото Акелы. Александр Логачев
шансона просто обязан был врубиться, что гробит чужое драгоценное время, и может быть, именно из-за настырных поклонников самый великий хит всех времен и народов так и останется не воплощен ни в аккордах, ни в словах.
– Фарт заявил, что будет петь на три песни больше. Из нового альбома. Я иду его успокаивать, – поставил враньем на место непризнанного гения Пепел. – Фарта не видели?
Солист, наконец углядев бирку, посчитал за разумное вступить в диалог. Правда, сморщился, как академик на овощебазе, дескать, его отрывают от сладкого творчества:
– Подумаешь – Фарт. Он у меня все аккорды спер. Не знаю, почему вы все так с ним носитесь. Ни голоса, ни манер, ни престижа. И вообще – алкаш последний. Хотите, я вам свой новый хит напою? Уж всяко это в три раза круче Фартовских «От тебя ржавеют даже рыжие кольца...» Может, это не ему, а мне на три песни положено больше спеть?
Сергей двинул дальше по коридору, а во след ему продолжали бубнить, постепенно входя в раж:
– Все поехали на этом Фарте, а он натурально петь не умеет. Тоже мне – звезда с большой дороги! Может быть, у меня три новых альбома на подходе. Может быть, меня Вилли собирался в Штаты на гастроли пригласить!..
Бумажные пришлепки кончились, а коридор, уныло заворачивая по кругу, все продолжался. Попадались запертые прозрачные двери. За ними уже было фойе. В полной боевой готовности за прилавками топорщили накрахмаленные передники буфетчицы, отгоняя мух от бутербродов. Да ошивались стайками опять же менты, только уже в мешковатой, будто с чужого плеча форме. Срочники, причем, наголо стриженные первогодки.
Пепел лениво топал-топал, мимо ящиков с пожарными рукавами, мимо убегающей наверх лестницы, мимо чистеньких необшарпанных стен, пока не уперся в толпу коренастых мужиков в ярких пиджаках. Четверо поддерживали шаткие малярные козлы, чтоб пятый не грохнулся сверху. Третьим в четверке аккурат оказался разыскиваемый Толик.
– Эй, братан, доллары не продашь? – начал было Толик, но узнал приближающегося. – Да это же Серега Пепел! – взвизгнул Толик, и опасная вороватая маска на его роже рассосалась. Теперь физия Толика излучала безграничное радушие. Радушно топорщился острый нос, дружелюбно кривились губки над длинным острым подбородком, мирно выступала алкогольная испарина на высоком, очень белом лбу. И как таких бабы любят? Впрочем, не Пеплу было завидовать.
Толик Обормот отделился от толпы навстречу, а за его спиной успокоенный вожак стаи, угрюмый и краснорожий от водки крепыш в невообразимо ярком изумрудном клифте и оранжевом галстуке, явно пресловутый Фарт, продолжил клеить под потолком из обрывков зеленых купюр шкодную надпись: «Здесь был и т. д., и т. п.»
– Какие люди, и без охраны? – раскинул руки Обормот, но обниматься не полез, а жарко зашептал, придвинувшись и дыша перегаром: – Серега, не в падлу! Спроси у Фарта автограф, а то он совсем озверел, уже два часа, как у него автограф никто не клянчил. Теперь вот стены со злости пачкает, потом телеоператора придется заманивать, чтоб в новостях показали. – И тут же без перехода: –