Фауст. Иоганн Гете
барышня придет?
Прошу вас, приходите!
Он молодец собой, умен –
Ну, словом, кавалер вполне изящный он.
Боюсь, придется мне краснеть пред господином!
Краснеть? – Ни пред одним на свете властелином!
Так вечерком у нас в саду
Я с нею вас сегодня жду.
Сцена одиннадцатая
Улица
Ну что? Ну как? Идет на лад?
Ого! В огне вы! Вот так диво!
Не бойтесь: птичку схватим живо!
Пойдем сегодня к Марте в сад.
Вот баба, доложу вам! Точно
Быть сводней создана нарочно.
Прекрасно!
Но и ей должны мы удружить.
Что ж, за услугу я готов служить.
Она добыть от нас свидетельство б хотела
О том, что бренное ее супруга тело
В могиле, в Падуе, почило вечным сном.
Умно! Так съездить мы туда должны сначала?
Sancta simplicitas! Еще недоставало!
Свидетельство и так, без справок, подмахнем.
Когда нет лучшего, то, значит, все пропало.
О муж святой, ужель вы всех других честней
Хотите быть? Ужель ни разу не давали
Свидетельств ложных в жизни вы своей?
О боге, о земле, о том, что скрыто в ней,
О том, что в голове и в сердце у людей
Таится, – вы давно ль преважно толковали
С душою дерзкою, с бессовестным челом?
А если мы вникать поглубже начинаем,
Сейчас же видим мы, что знали вы о том
Не более, чем мы о муже Марты знаем.
Софист и лжец ты был и будешь!
Обмануть
Меня не пробуйте: я знаю, в чем тут суть.
Не завтра ли, душа святая,
Бедняжку Гретхен надувая,
В любви ей клясться станешь ты?
И от души!
Ну да, конечно,
И в вечной верности, и в вечной
Любви, и в страсти бесконечной.
И все от сердца полноты?
Оставь! Когда я чувством нежным
Томлюсь, назвать его хочу,
Порывам бурным и мятежным
Напрасно имени ищу,
И мыслью мир весь облетаю,
И высшие слова хватаю,
Какие лишь найти могу,
И называю пыл сердечный
Любовью вечной, бесконечной, –
Ужель тогда, как бес, я лгу?
А все-таки я прав!
Послушай: всяк имеет
Свой взгляд, но, чем надсаживать нам грудь,
Скажу тебе одно, а ты не позабудь:
Кто хочет правым быть и языком владеет,
Тот