Железная коза. Игорь Чубаха
ветра. Новый подрядчик исхитрился и отгрохал мавзолей-кремль за три дня (понимаем, с массой недоделок). На торжественной церемонии разрезания ленточки пара арабов мечтательно облизнулась.
Кстати, поскольку иметь мавзолей каждый истинный праславянин считал делом чести, возводилась сия конструкция так: нескольким тысячам мещан рассылались берестяные грамоты приблизительно такого содержания: «Если вы желаете, почти не тратясь, накопить кирпичей на усыпальницу, пошлите десять кирпичей по обратному адресу, перепишите эту грамотку десять раз и разошлите своим знакомым, поставив уже вместо обратного адреса свой».
Все понимали, что это жульничество. Но, Лют[6] возьми, срабатывало.
В мавзолей-кремль положили венценосца, запихнули верного слугу-камердинера Митро-Фашку, как тот ни отбрыкивался, ссылаясь на невыплаченный кредит в Сбербанке за телевизор и завтрашние билеты на Егора Летова. Хотели и законную супругу… Однако по статье малолеток нельзя… Главный волхв городища посыпал голову пеплом перед провожавшими усопшего боярами и молвил:
– Мы все горячо скорбим. Отечество понесло тяжелую, невосполнимую утрату. Но Хилахрон навечно останется в наших сердцах. Мы всегда будем помнить, как он восемнадцатилетним юнцом пришел в наш городок с котомкой, в которой лежала только справка о досрочном освобождении. Мы никогда не забудем о… Проклятый склероз!.. – Если сравнивать главного жреца с предметом, то первым делом на ум приходил слегка подтаявший поставленный на попа брикет масла. И когда жрец куда-нибудь направлялся, невольно хотелось проверить – не оставляет ли он за собой жирной дорожки. Но не будем переходить на личности.
Из документов: СТЕНОГРАММА ПРАЗДНИЧНОЙ РЕЧИ НАЧАЛЬНИКА СТРАЖИ ПО СЛУЧАЮ ВНЕЗАПНОЙ КОНЧИНЫ ХИЛАХРОНА III.
Дорогие товарищи (бурные аплодисменты), от нас ушел самый близкий, самый дорогой нам человек. (Бурные аплодисменты.) Как же мы будем без него? (Бурные аплодисменты, переходящие в овации.) Товарищи, не надо аплодисментов, невозможно выступать. Чем раньше закончим, тем скорее поминальная тризна, банкет по нашему. (Тишина.)
Товарищи, о наших покойниках хорошо не говорят. (Жиденькие хлопки.) Тем более не заслуживает доброго слова покойный Хилахрон III. (Хлопки усиливаются.) Мерзавец, скажу я вам, каких мало. (Хлопки, переходящие в аплодисменты.) Жлоб, скотина, козел (аплодисменты, переходящие в бурные), никогда носки не менял! (Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.)
Товарищи, не надо аплодисментов! (Шквал аплодисментов заглушает все.)
Свое слово молвили также придворный тамада, редактор местной газеты и «за науку» местный этнограф – по паспорту латинянин, по роже – тоже, по прописке – временно зарегистрированный.
В финале церемонии каждый из прощавшихся положил в могилу по золотой денежке. Верховный волхв вспомнил уже тогда ветхозаветно-бородатый анекдот и, мотивируя отсутствием наличных, выписал и положил в саркофаг чек на кругленькую сумму, а золотые собрал – сдача.
Короче, осталась прелестница Озноба вдовствовать и править
Бог войны, опять же, помощник Перуна.